Мы подошли к павильону и начали подниматься по ступенькам в его блаженную тень.
— И каждый раз ты испытываешь удовольствие?
Я вновь замялся:
— Зависит от возраста… Молодой — да. Потом… Только пустоту.
— Привычная работа профессионального палача.
Мне было трудно ответить, но я заставил себя разжать губы: — Да.
— Ты хоть чувствуешь справедливость своих действий? — Андрахий пристально посмотрел мне в глаза.
Я слегка передернул плечом:
— Конечно.
— Это самое главное, — будто успокаивая, произнес он, но взгляд его еще секунду оставался настороженным, словно он сомневался, достаточно ли я правдив даже с самим собой.
Мы опустились на прохладную мраморную скамью, и, скользя взглядом по дюнам, я продолжил:
— То же самое преследует меня по ночам. Только ночью добавляется еще одна картина. Огромное темное помещение, и с грохотом из темноты в темноту движется множество лент из толстой материи, а на них разложены… части тех, кого я казнил: почки, глаза, сердца, печени, мышцы, кости, селезенки… Они текут куда-то нескончаемым потоком, а оттуда выходят новые безликие люди, будто бы собранные из этих частей. — Я на секунду замолчал, подбирая слова. — В отличие от дневных видений это отнюдь не отличается ощущением реальности — наоборот, я понимаю, что это аллегория, но сути ее постичь не могу. Слушай, может, на меня кто заклятье наложил? — я с надеждой посмотрел на Андрахия Кинтариуса.
Он повернул ко мне лицо, потемневшее от солнца и времени, лишь глаза все оставались молодыми и пронзительными; казалось, взгляд их проник сквозь мои зрачки прямо в мозг, быстро пробежался по извилинам и надежно пленил мысли.
— Ты сам отлично знаешь, что незаметно внести чужеродную магию в Кэта невозможно. Вспомни, какая суматоха поднялась, когда это случилось с Тотто. А ведь на нем лежало даже не проклятие, а какая-то мелкая приворожка.
Его глаза отпустили меня — старик перевел взгляд на павшую колоннаду:
— Скорее всего, это память. Память о твоей прошлой жизни в каком-то ином мире… Только вот что пробудило ее?.. Впрочем, в последнее время что-то изменилось во Вселенной. Вам, молодым, занятым повседневной суматохой, может быть это и не заметно, а вот мне некуда деться от мыслей и наблюдений. У меня появилось такое ощущение, что Время, отвлекшееся было на какие-то другие дела, вдруг вспомнило о Кэта. Колоннада разрушается… а я утром обнаружил пару новых морщин, — он вновь с улыбкой обернулся ко мне. — Ты можешь подумать, что в этом нет ничего необычного в семьдесят-то лет…