— Лежа на диване, ты стал зеленым миллионером! — с пафосом заявила она ему.
Ван Ваныч по жизни был утонченным эпикурейцем и одновременно примитивно-вульгарным философом. Отсутствие знакомства с давно разработанным словесным инструментарием адептов философии, науки всех наук, заставляло его излагать свои глубокие мысли в простой и доступной форме. Вот и сейчас, выслушав восторженно-патетическое заявление жены, он лениво процедил ей в ответ;
— Ты как блоха рассуждаешь!
Жена обиделась:
— Какая блоха?
— Блоха, что случайно попала на царский трон из чистого золота. Ползет и думает: какая же я богатая и удачливая. — Ван Ваныч развил до конца смутную мысль: — Пойми, приносит удовлетворение и удовольствие только то, что непосредственно через себя пропускаешь. Вот если бы материализовать эти миллионы и купить небольшой островок где-нибудь в Эгейском море…
— Ага! И небольшой гарем в придачу! — Возмущению Серафимы Карловны не было предела: — А меня, любимый муженек, естественно, побоку!.. И не надейся, не дождешься, дорогой!
— А тогда какая нам разница, сколько под нами земля стоит? — заметил Ван Ваныч.
Спор в общем-то был беспредметный. Номинальным владельцем и дачи и участка был старый Шпак, Иван Кузьмич, а его мнение, как всегда, забыли спросить. Дочь Ван Ваныча, студентка Наташка, занимала конформистскую, соглашательскую позицию.
— А вы часть земли продайте, — собираясь помирить родителей, заявила она, — тогда и на приличные машины всем хватит, и на ремонт, и на заграничные вояжи, и даже на небольшой гарем.
Несвоевременное упоминание гарема испортило все дело. Шпак Ван Ваныч и так уже стал притчей во языцех у своих прежних сослуживцев. Ему, молодому генералу, служить бы да служить, а тут в сорок лет пришлось выйти в отставку. А виновата была его любвеобильная натура. Донжуан, балагур, любитель всласть выпить и поесть, он попался на банальной для молодого красавца вещи. По служебным милицейским делам посетил он дом высокого парламентского чиновника и, увлеченный разговором с молодой женой хозяина дома, несколько подзадержался. По телевизору как раз показали отлет в одну из восточных стран правительственной делегации, в кою был включен и злополучный супруг молодой красавицы.
Наша прежняя вера в абсолютную достоверность сказанного с телевизионного экрана сыграло в данном случае с молодой хозяйкой и Ван Ванычем злую шутку. Как только по телевизору показали, как захлопнулась за высоким государственным деятелем массивная самолетная дверь, оба поверили в его отлет и, представив себя актерами самодеятельного театра, состоящего из двух лиц, немедленно начали спектакль. Хозяйка дома избрала роль обиженной жены и пожаловалась на холодность и постоянное невнимание улетевшего в далекие края мужа, а Ван Ваныч подлил масла в огонь, сказав, что тайский массаж в загранвояже входит в обязательный ассортимент для членов правительственной делегации начиная с определенного уровня. Уровень супруга хозяйки дома был достаточно высок, поэтому она, представив мужа, вкушающего бесплатно сервис далекой страны, капризно надула красивые губки, что могло означать только одно: я такого же хочу. Свою роль Ван Ваныч отлично знал и старался никогда не допускать фальши. На всякий случай он еще раз решил удостовериться в правильности собственных выкладок и сказал:
— Есть массаж лучше тайского; к сожалению, в наше время он давно забыт!
— Какой? — томно, с неожиданной хрипотцой в голосе спросила хозяйка дома. Большой знаток той стороны жизни, которая в народе именуется интимной, Ван Ваныч озвучил название канувшего в Лету специального воздействия на человеческое тело:
— Гусарский!
— Вау!
Те недалекие еще годы были достаточно непредсказуемыми. Самолет минут пятнадцать летел в одну сторону, затем еще столько же в обратную. Как он приземлялся, по телевизору не показывали, да телевизор никто уже и не смотрел. Старинный рецепт оказался таким захватывающим, а сам Ван Ваныч таким великолепным мастером, что когда хлопнула входная дверь и гурьба гостей с самолета хлынула в дом, благоверная услышала счастливый смех вернувшегося большого государственного деятеля.