Пилипенко нахмурился, вялым голосом спросил:
— Зачем вам все это, Петр Васильевич?
— А вы не догадываетесь?
— Тайное убежище?
— Именно. У меня, видите ли, очень сложная жизнь. Это место в доме — тайник. В случае внезапного нападения, есть где схорониться. И не надо никуда бежать.
Разочарованные, друзья снова спустились в вестибюль, где их поджидал Жора, изрядно посвежевший — вероятно, дерябнул стакан.
— Ну и? — спросил его Пилипенко. — Объяснишь наконец, зачем ты стрелял в ста метрах ниже своей мишени?
— А что объяснять? — с наглецой в голосе спросил охранник. — Разве ваша жертва была застрелена?
— Вовсе нет, — помедлив, сказал Пилипенко.
— Так в чем вопрос? Оружие есть — и стреляю. За использование в неположенном месте могу заплатить штраф, — Жора немедленно выхватил из кармана пухлый бумажник.
Пилипенко отвел его руку:
— Не надо. На первый раз прощаю.
— Ерунда какая-то, — сказал Жаров, когда они вышли из дома. — Обвели нас вокруг пальца, как детей.
— Не совсем, — сказал Пилипенко. — Ты можешь мне объяснить, куда делся снеговик?
— Разве что сам ушел.
— А вот это ты объяснишь? — следователь указал себе под ноги.
Жаров увидел две глубокие колеи.
— Здесь совсем недавно стоял грузовичок, — сказал Пилипенко. — А секретные комнаты совершенно пустые, нет никакой мебели. И следов машины вчера ночью здесь не было. Это значит, что и снеговика, и содержимое комнат отсюда увезли…
Следователь говорил, будто размышляя вслух, озадаченный и растерянный, но Жаров его не слушал, поскольку уже с полминуты ошарашенно смотрел на Снегурочку. Нет, это была просто фея, молодая волшебница из сказки! Она шла по гравийной дорожке со стороны распадка, цветника. Вдруг протянула руку и потрогала крошечную зимнюю розу за лепесток.
Пилипенко тоже увидел ее. Он замолчал, пристально глядя на незнакомку. Высокого роста, спортивная, гибкая, она была одета в короткую белую шубку, что и делало ее похожей на Снегурочку. Одна светлая, матово блестящая косичка лежала на ее груди, другая, невидимая, была откинута назад.
— Одну минуту! — сказал Пилипенко, выставив шлагбаумом руку, когда девушка поравнялась с ним. — Я вижу, вы направляетесь в этот дом, — он махнул ладонью в сторону особняка.
— Ну и что? — с неприязнью спросила Снегурочка.
Жаров загрустил. Конечно, ничего, кроме презрения, не
может испытывать такая красавица к ним, стоящим на ее пути двум средних лет мужчинам, по чьим глазам сразу видно, что они в поте лица зарабатывают свой хлеб.
— Вы ведь служите в этом доме, я правильно понял?
— А вам какое дело?
— А мы журналисты! — вдруг подал голос Жаров.
— И к тому же — из милиции, — уточнил Пилипенко.
Он выхватил из кармана свою книжицу и нарисовал ею в воздухе широкую красную линию.
— Ну и что? Что вам от меня-то надо?
— Всего лишь несколько вопросов.
— Я, в общем-то, тороплюсь.
— Ничего. Ваш хозяин поймет, — многозначительно возразил Пилипенко.
До девушки, похоже, дошло, что от нее не отстанут, а перспектива проехать в отделение ее, конечно, не радовала. Она прислонилась спиной к чугунным перилам и со вздохом сложила руки на груди.
— Давно вы работаете в этом доме? — начал следователь.
— Да нет. Неделю и один день. Еще не очень-то и освоилась.
— Как же вы попали на эту работу?
— Через агентство. Старая горничная почему-то срочно уволилась.
— Почему же?
— Откуда мне знать? Мое дело маленькое…
Следователь помолчал.
— Ну, хорошо, — он решил начать с другого конца. — Ваши обязанности — какие именно?
— Обычные. Я убираюсь в доме и готовлю еду.
— Убираетесь во всем доме, на всех трех этажах?
— Конечно.
— Сложный, наверное, дом?
— Довольно-таки.
— Запутанный такой, как лабиринт.
— Я бы не сказала.
Пилипенко и Жаров переглянулись. Жаров подумал: а ведь для девушки либо не было никакого секрета в том, что в доме кто-то присутствовал тайно, либо она просто невнимательна и не заметила явно прятавшейся в доме «русской печи»… Пилипенко будто угадал его мысли. Спросил:
— А сколько человек живет в доме?
— Двое. Хозяин и его… Ну, компаньон, шофер, телохранитель. Как еще назвать этого Жору?
— А на скольких человек вы готовите еду — на двоих?
— Нет, — с каким-то удивлением сказала девушка. — На троих.
Жарову показалось, что она сделала движение рукой, будто собиралась покрутить пальцем у лба.
— Кто ж третий? — нетерпеливо спросил Пилипенко.