Вытащив из шлюпки и установив вокруг врат все необходимое оборудование, я принялся прощаться с планетой. Нет, сперва я с тревогою ждал, начнут ли заряжаться стылые аккумуляторы; помучив меня около суток, ушедших на тестирование и восстановление, они все же стали принимать в себя первые киловатты энергии, коих со временем окажется достаточно, чтобы восстановить давно потерянный канал связи. А пока канал восстанавливался, я прощался с планетой. И с той, единственной. С ней, так получилось, я прощался дольше других.
Год на 2011 вдвое короче земного; лето вступило в свои права, когда заработал генератор и врата отворились, выпуская из дальних глубин, из бесконечно краткого странствия двух техников в робах ЦТП. Оба долго вертели головами, жмурились, привыкая к яркому свету. И разглядывали бескрайнюю пустошь, протянувшуюся от горизонта до горизонта. Ветер, теперь совсем слабый, лениво гонял песчаные вихри, обдавая жаром, опаляя и стерилизуя безжизненные пространства суши.
— Мне казалось, тут должно быть нечто иное, — наконец произнес один, тот, что постарше. Я кивнул медленно, уже готовый к ответу, коротко рассказал обо всех днях пребывания на 2011. О воскрешении и о смерти под палящим солнцем и бесконечными песчаными бурями, пришедшими с центра Гондваны. Он долго молчал, а затем положил руку на плечо, дружески похлопал, пытаясь успокоить.
— Ну, всякое бывает. Не надо так убиваться. Что-то да непременно останется, — он вздохнул. — Жизнь это такая штука, с которой не то что песчаные бури — человек, со всей его техникой, и то справиться не может. Непременно что-то да останется, прорастет или вылезет. Такова уж сила жизни, что ее ничем не возьмешь, как ни старайся. Солнце вот это взорви, а и то она останется. Где-то в какой трещинке, в куске льда, да где угодно. Но только потом, как станет полегче, сразу воспрянет.
— Закон природы, — согласно кивнул второй. — Иначе как бы сама Земля заселилась? Какой-то кусок камня, неизвестно из каких далей прилетевший, а и то принес бактерию или вирус, не помню, в школе учили…
Я не слушал, спросил, перебив, что они будут делать с планетой. Оба синхронно, словно братья-близнецы, пожали плечами.
— Да это начальство будет решать. Мы-то не знаем, чего планету забросили. Канал восстановлен, если надо, то хоть сейчас изыскания внутренних резервов проводи.
Я усмехнулся, рассмеялся нервно. Ведь моя миссия и началась с этого. Когда-то в прошлой жизни. На канувшей в прожитом 1834.
До 2012 я так и не добрался. Зато обрел и потерял совсем другой мир.
Старший снова коснулся моего плеча.
— Знаете, я вам даже завидую немного. Вы вот так взяли и… Поэтому долго на связь не выходили? — Я кивнул. — Вас искали, я слышал. Сразу как корабль на 2012 сигнал об отстреле шлюпки подал. Долго искали, месяц, если не больше. Видно, вы очень нужны там, на вашей службе.
Я покачал головой.
— Скорее, результаты моей миссии.
— Не преуменьшайте. Хотя, если говорить о 2012… — И замолчал. А затем сменил тему: — Нам пора. Пойдемте.
И я послушно двинулся к люку. Наступали сумерки, небо быстро чернело, ветер послушно стих. И над головой, забрезжила, в последний раз, моя единственная, в эти мгновения теряемая безвозвратно. Я смотрел на нее, пока закрывались врата, и после не отвел головы, стараясь удержать образ как можно дольше. А потом, мгновения не прошло, меж нами пролегла бесконечность пространства. Другие врата раскрылись, и я оказался на Земле.
В «Искателе» № 2/2009 была допущена опечатка в имени автора.
Следует читать не Андрей, а Артем Федосеенко. Приносим автору свои извинения.