День в Москве выдался теплый и солнечный. Пиджак Петра Леонидовича, вынырнувшего на яркий свет, при движейии to и дело отливал серебром, словно чешуя играющей в реке рыбы. Подойдя к черному «БМВ», припаркованному слева, Клепанов оглянулся на вход в ресторан. Атапин, похоже, предвидел это и остался незамеченным — он наблюдал за Петром Леонидовичем из летнего зала, встав за декоративным деревцем. Как только тот повернулся к машине, Николай Алексеевич покинул свое укрытие и заспешил к выходу.
Пока Клепанов открывал заднюю дверцу «БМВ», совал на сиденье свой портфель, снимал пиджак и вешал его на вешалку, а затем эту вешалку с пиджаком цеплял на крючок, расположенный в салоне автомобиля чуть выше двери, Николай Алексеевич вышел из заведения и быстрым шагом двинулся направо, к троллейбусной остановке. Здесь он смешался с публикой, ожидавшей троллейбуса. Впрочем, Клепанов уже и не мог его видеть — он сидел в своей машине и, выкручивая руль, пытался встроиться в плотный поток машин, очень медленно двигавшихся по Садовой-Самотечной к Цветному бульвару.
Николай Алексеевич прошел дальше, к стоящему у обочины «Форду» модели «Focus», на ходу разблокировал сигнализацию и открыл багажник. Быстро откинул жесткий коврик, покрывавший отсек с запасным колесом и инструментами. Покопавшись и погромыхав какими-то железяками, он достал ломик, сделанный из короткого, менее чем полуметровой длины, куска строительной арматуры, накинул коврик на место и закрыл багажник. Скрывая ломик между опущенной рукой и телом, он сел за руль, завел двигатель. Увидев в зеркале заднего вида, что «БМВ» Клепанова приближается, Атапин пригнулся, и тут раздался звонок мобильного телефона. Не разгибаясь, Николай Алексеевич с чертыханиями достал телефон из кармана брюк. На табло светилось имя звонящего абонента: «Мама».
— Алле, — нажав на зеленую кнопку, сказал Атапин. — Мама! Алле, ну говори, это я. — Он отнял телефон от уха и посмотрел на табло. — Ты мне уже звонила? Тут у меня один твой неотвеченный вызов. Я трубку взять не мог — на переговорах был. Алле! Мама! Я ничего не слышу. Алле. Мам, я перезвоню. Слышишь?
Он дал отбой, взял с заднего сиденья газету, закатал в нее ломик, положил его на переднее пассажирское сиденье, себе под правую руку. Затем подумал и сунул его еще в темный полиэтиленовый пакет с ручками; вновь сел ровно и стал беспокойно оглядываться: «БМВ» скрылся из виду. Впрочем, довольно быстро черная машина вновь обнаружилась — Клепанов уже двигался по крайней левой полосе; их разделяли три ряда автомобилей. Следовало поторапливаться: было ясно, что Петр Леонидович, перестроившись в этом месте в левый ряд, собирается либо свернуть под эстакадой налево, на Олимпийский проспект, либо хочет вообще развернуться и двинуть по Садовому кольцу в сторону Триумфальной площади.
…Спустя два часа Николай Алексеевич остановил свой «Форд» на Пятницкой, у кафе «Грабли», сразу, как пересек Климентовский переулок. Вся правая полоса у тротуара была занята автомобилями, среди которых, метрах в пятидесяти впереди, был и «БМВ» Клепанова. Петру Леонидовичу повезло найти место для стоянки, едва он подъехал. Атапину же припарковаться было негде. Так и встав во втором ряду, он включил аварийные огни и, слегка пригнувшись, стал наблюдать за «БМВ». Петр Леонидович вышел из машины, надел пиджак, взял с заднего сиденья букет бордовых роз, неспешно, прогулочным шагом удалился в направлении станции метро «Новокузнецкая». Назад, в сторону «Форда», он и не взглянул.
Атапин тоже вышел из автомобиля, но не пошел вслед за Клепановым, а остался рядом со своей машиной. За два минувших часа это была уже третья их остановка (точнее, четвертая, если учесть минутный визит Петра Леонидовича в магазин «Цветы», где и был куплен букет роз). В первый раз Клепанов остановился в одном из переулков между Тверской и Малой Дмитровкой. Там он нырнул в отделение банка, причем из зала для посетителей, который весь был как на ладони виден с улицы через огромные окна, Петр Леонидович как-то незаметно шмыгнул в дверь с доступом только для сотрудников. Атапин чуть не попался ему на глаза, когда подобрался ближе, чтобы разведать, куда делся Петр Леонидович, который вот только что вроде был в зале, а потом вдруг исчез. Увидев выходящего из банка Клепанова (на нем был серебристый, как прежде, но уже свежий, без пятен, костюм, белая сорочка и белый в серебряную полоску галстук), Николай Алексеевич в смятении еле успел отвернуться и шагнуть за фонарный столб. При этом он налетел на какого-то старичка и едва не сбил его с ног. Николай Алексеевич извинился. Старичок с ворчанием поплелся дальше. А подводник Атапин, увидев себя в этот момент в зеркальной витрине соседствующего с банком магазина, похоже, проникся к себе презрением — во всяком случае, когда он смотрел на свое отражение, глаза в глаза, мина тревоги и суетливости на его лице сменилась гримасой отвращения.