— Этот мотоцикл тебя обогнал на шоссе?
Буров пожал плечами:
— Я не присматривался. Но тот тоже был черный спортбайк.
— Хорошо. Достаточно уже того, что у нашего человечка такой мотоцикл есть.
— Вы взяли его?
— Нет еще. Но мы у него на хвосте. Знаешь, что это такое?
Гризли выложил на стол какой-то предмет, похожий на допотопный наушник. Буров осмотрел предмет и покачал головой.
— Это одна из классических шпионских штучек, — пояснил Гризли, — телефонный исказитель голоса. Ты поторопился, рассчитав шофера.
— Зачем мне теперь второй шофер? Гришка возил только ее… Ты хочешь сказать, что…
— В деле замешан он. Твой шофер. Вот почему они не могли вернуть ее живой — ведь она знала одного из похитителей. А эту шпионскую штучку мы обнаружили на квартире, которую он снимал. Там же были и другие улики, но это все рутина, не хочу забивать тебе голову.
Буров понял, что сейчас упадет, но природное самообладание делало его лицо непроницаемым. Он схватился за спинку кресла, будто невзначай поправляя его. Сказал:
— Найди его. Привези его ко мне. Надо выйти через него на остальных.
Гризли глянул на Бурова исподлобья.
— Позабавишься с паяльником, как в старые добрые времена?
Буров тихо засопел, представляя все то, что сделает с ублюдком.
— Нет, — тихо сказал он. — Я придумаю нечто более изысканное.
Гризли выполнил свою работу за три дня, только допустил такой брак, что и платить ему сполна не стоило. Жаль, что Буров с самого начала не оговорил возможность прокола: дескать, получишь всю сумму, если доставишь живым, а если нет — половину.
— Он уходил, — сказал Гризли, отводя глаза. — Я не мог ничего сделать. Выстрелил по ногам, но рука дрогнула. Пуля вошла точно между лопаток и кувыркнулась к сердцу.
Буров ударил кулаком в ладонь.
— Ну ничего не сделаешь по-человечески! Ладно. Я хочу его видеть.
Гризли достал из кейса конверт. На первой фотографии был запечатлен человек, неловко, как сломанная кукла, лежащий в неглубоком снегу. Упав, он подмял под себя сухой куст борщевика: смятый зонтик растения вылезал у него из-под мышки.
Следующая фотография не вызывала сомнений — это был Гришка, шофер.
На третьей тело лежало на дне неглубокой ямы, на четвертой — яма была завалена землей и снегом.
— Да! — с притворной веселостью воскликнул Гризли. — Чуть было не забыл.
Он снова открыл кейс и выбросил на стол черный сверток.
— Много он успел потратить?
— Почти ничего. Не хватает полутора тысяч.
— Тогда забери это себе. Пусть и будет твоим гонораром. Все равно, я уже похоронил эти деньги.
Гризли пожал плечами и сунул сверток обратно в кейс. Уже в дверях он остановился, было видно, что он колеблется.
— Витя, прости меня. Понимаешь?
— Да понимаю, что тут говорить. Спасибо.
— Не думай о его дружках, мы не зацепили их следов, и я закрыл расследование. Но поверь моему опыту: такие люди долго не живут. Считай, что они уже трупы.
— Если так рассуждать, — пробормотал Буров, — то все мы рано или поздно трупы.
Гризли был профи высокого класса. Он не мог ошибиться. И хотя об этом не было сказано прямо, Буров догадался, что Гризли не случайно застрелил Гришку. Не те времена, когда можно было спокойно возить жертву туда-сюда, неделями держать в подвале… Неизвестно, кто и как следит за ним. Насколько некие службы погружены в его дела? Может быть, они контролируют каждый его шаг, только и ожидая, когда он оступится?
Нет, Гризли поступил правильно. Надо поскорее забыть обо всем. О том, что похитители еще на свободе, О том, что он всецело владел женщиной своей мечты. О том, что был счастлив, как никогда в жизни.
Глава девятая
Пигмалион
Шли дни, недели, Буров медленно привыкал к своему новому состоянию. Нет, к этому привыкнуть нельзя…
Отпевали ее в той же церкви, где состоялось венчание, похоронили на кладбище Донского монастыря. Буров решил сразу поставить памятник, не ожидая положенного года, когда просядет земля, благо современные технологии позволяли такое. Высокая плоская плита напоминала макет готического собора. Золотая надпись с вычурными, будто дрожащими буквами. Место было куплено по-дорогому, среди старых купеческих могил, замшелых склепов. Как-то утром, по дороге в офис, он увидел ее из окна машины.
Лада шла по тротуару, незнакомо одетая, перекрашенная… Нет, это была другая — девушка, всего лишь похожая на нее. И Буров стал видеть ее всюду, вернее, ее отдельные черты: оказывается, что у секретарши его зама Ладины глаза, а какая-то актриса, рекламирующая помаду, преспокойно мажет на своем лице Ладины губы…