Любавина размашисто повела рукой.
— Вот он.
— Кто? — не понял капитан.
— Кого вы ищете.
В глубине комнаты на диване шевелилось одеяльце и простынки. Рябинин не подошел. Его остановила мысль. Неужели на этой работе он закоснел до такой степени, что не верит ни словам матери, ни пеленкам. Видимо, подтверждая мысль следователя, ребенок гукнул. Рябинин улыбнулся:
— Капитан, ты гукаешь?
— Я так не умею.
Возможно, проблему с гуканием они бы обсудили, но звонок в дверь отвлек. Палладьев, бывший рядом, открыл и чуть было не захлопнул…
На пороге стоял «белый человек». Тот, который приставал на улице… Тот, которому Палладьев засунул в рот волосяную бороду… Выследил и явился…
От неадекватности ситуации капитан и сам сделался неадекватным. Он схватил парня за куртку и швырнул на косяк.
— Отпустите! — крикнула Люба, повисая на руке оперативника.
Капитан сделал шаг назад растерянно:
— Кто он?
— Это мой муж…
Ситуация из неадекватной сделалась бессмысленной. Если муж, то к чему прятать беременность и ребенка? Рябинин спросил угрюмо:
— Люба, шутишь?
Она молча протянула уже заготовленный документ — свидетельство о браке. Следователь показал его оперативнику, изрекая сурово:
— Люба, тогда какого черта?
«Какого черта» ответить она не успела, поскольку заплакал ребенок. Любавина к нему подошла. Капитан увязался за ней, ну и Рябинин пошел глянуть на того, из-за кого они потеряли столько времени. Рябинин поправил очки…
Ребенок болтал темными ручками и ножками.
— Негритенок, — с некоторым сомнением вымолвил капитан.
— Скорее, эфиопчик, — поправил Рябинин.
— Но ты же «белый человек»? — спросил капитан мужа, вспомнив и стычку.
— А я жену кормил шоколадом, — огрызнулся муж.
Незваные гости переглянулись — им тут делать было нечего.
Все стало на свои места, как в отлаженном механизме. Спросить, от кого родила? Теперь это не имело значения. Почему от темнокожего? Об этом не спрашивают. Спросить, почему скрывает ребенка? Не у каждой девушки хватит смелости явиться в общежитие с «зазорным младенцем», негритенком…
В машине капитан вздохнул:
— А убийство младенца из бачка пока не раскрыто. Мы только время потеряли.
— Я не потерял, — возразил Рябинин.
— Сергей Георгиевич, не уловил…
— Я увидел истинную любовь.
— Да, она влюбилась.
— Игорь, я не о ней, а о нем, о белом человеке.
Сергей Нагаев
ГАЛС
Галс — движение судна относительно ветра или отрезок пути, который проходит парусное судно от одного поворота до другого при лавировке.
Еще пять минут назад этот великолепный серебристый летний пиджак, и розовая сорочка, и атласный галстук — в тон сорочке, розоватый и с косыми полосками глубоко розового цвета, — все излучало респектабельность. Обладатель костюма неспешно орудовал вилкой и ножом, приканчивая салат из авокадо.
Да, сначала все было красиво, как в глянцевом журнале.
И прилично.
Официант со стаканом красного сока на подносе торжественно и вместе с тем достаточно быстро плыл через зал ресторана.
Оформление заведения вызывало ощущение, что вы попали внутрь огромного круглого сыра. Стены были светло-желтые, бугристые. Они плавно, без углов, переходили в желтый потолок, испещренный глубокими как бы промоинами, которые испускали мягкий свет вниз, на немногочисленную состоятельную публику. Вся обслуга, что сновала туда-сюда, хлопотала, окружая гостей вниманием, была одета так же, как и тот официант, что нес на подносе сок, — в униформу мышиной окраски, — и действовала как он — очень живо, не создавая, впрочем, при этом суеты.
Звучала приятная негромкая мелодия, нечто из классики джаза — как раз то, что может устроить клиентов дорогого ресторана. Официант с соком продефилировал в конец зала, к двоим посетителям (на одном из них и был тот самый безупречный летний костюм), и учтиво поставил стакан на столик. Спросив: «Еще что-нибудь?» и не получив ответа, он отошел к расположенному в нескольких шагах округлому окну бара, положил книжечку с отрывными счетами на стойку, придвинул к себе калькулятор и погрузился в подсчеты.