И парня жалко, ведь лет на двадцать попадет! Им-то на это плевать! «Ну а мне что, больше всех надо?» — задавался вопросом Ершов. До пенсии-то охота, конечно, дожить, каких-то четыре года осталось… А как же с совестью быть? Впрочем, Ершова заедала не столько совесть, сколько ненависть к этим мафиози, хозяевам жизни.
Холодная ненависть, излучаемая из глаз Сафарова, не вызывала у Ершова ответного чувства. Поведение парня и при аресте, и при допросе внушало уважение. Видно, что смелый. Только уж чересчур горячий! Как бы в камере на рожон не полез, еще блатные на перо посадят или удавят! Надо поддержать парня, как бы там дальше события ни разворачивались.
— Послушайте, Сафаров! Не для протокола. Я не верю, что вы убийца. Вы оказались не в то время и не в том месте, к тому же не то сделали, когда на начальника поперли, не надо было так горячиться. Похоже, вас хотят сделать козлом отпущения. Мой вам совет: наймите хорошего адвоката. И пусть добивается, чтобы вас выпустили под подписку о невыезде. Прямых улик на вас нет, но я вам этого не говорил.
Сафаров угрюмо-скептически молчал…
Ершов шелестел бумажками, буквально шил дело Сафарова, когда зазвонил телефон. В трубке раздался взволнованный голос вдовы Семкина:
— Сергей Эросович! Это Семкина! Приезжайте скорее! Меня, кажется, ограбили! Все квартиру переворошили!
— Да, Елена Станиславовна! Сейчас выезжаем! — На самом деле, Ершов мог попросить ее перезвонить по ноль-два, потому что не в его компетенции заниматься ограблениями. Но он решил, что, может быть, ограбление как-то связано с убийством, к тому же очень хотелось видеть эту вдову, красивую женщину, о которой не переставал думать с той встречи. Ершов набрал номер дежурного.
Поиск по горячим следам ничего не дал. Да и следов, как таковых, не было. Похоже на работу профессионала. Дверь была открыта или отмычкой, или ключом, экспертиза покажет. Сигнализация отключена, стало быть, домушник не только знал о ней, но и умел «обращаться».
Елена Станиславовна сидела в углу на стуле и задумчиво наблюдала за экспертом-криминалистом, который аккуратно макал кисточку в порошок и обрабатывал лакированные поверхности. Ершов поздоровался. Семкина кивнула. Выглядела она все так же превосходно, несмотря на смерть пусть не любимого, но, по крайней мере, близкого человека и квартирную кражу. И вела себя отнюдь не истерично, как в их прошлую встречу, что шло ей гораздо больше. Вполголоса, почти шепотом, чтобы не мешать оперативникам, Ершов спросил:
— Елена Станиславовна, как вы считаете, связано ли это с убийством вашего мужа?
— Теперь я уверена, что да. Я вам должна признаться, что не все тогда сказала, а зря. Они, кажется, и меня теперь собираются преследовать. Сергей Эросович, мне страшно! Вы посмотрите, два отличных замка, они их открыли. Квартиру я всегда оставляю на сигнализации во вневедомственной охране. Сейф аккуратно вскрыт. Там были деньги, я уже говорила товарищу лейтенанту, — женщина показала жестом на милиционера. — Относительно крупная сумма. Порядка двухсот тысяч рублей. Но не в этом дело. Я думаю, они искали бумаги.
— Не могли бы вы подробнее рассказать об этих бумагах? — Ершов хорошо понимал вдову и ее страхи. Как ни странно, для того чтобы он возник, бывает недостаточно основной причины. Нужен эмоциональный толчок. Напугало-то ее не само вторжение в жилище как таковое, а то, как мастерски оно было выполнено.
— Вы знаете, хотя отношения у нас были не ахти, Леша имел обыкновение советоваться со мной по вопросам работы. Я по специальности экономист, и он очень ценил мое мнение. Эти бумаги он таскал то на работу, то домой. Это как бы дополнительный материал в конкурсную документацию. У него один знакомый в Госдуме, в бюджетном комитете. На ближайшие два года планируется субсидирование отечественной промышленности, как раз по нашему направлению. Но штука в том, что эти цифры должны более или менее соответствовать данным технико-экономического обоснования проекта, который выносится на тендер. А кроме того, инфляционные расчеты должны определенным образом соотноситься с предполагаемой прибылью. Бюджетные цифры пока засекречены, а без такого расчета проект вряд ли выиграет. Это принципиально важно. Поэтому Балакирев и попросил Лешу потихоньку, неофициально, доработать эту часть проекта, чтобы он в целом смотрелся более выигрышным. Все-таки в комиссии будут участвовать люди из правительства, у которых эти бюджетные цифры в голове сидят. Так вот, Леша всегда держал бумаги на работе, изучал их и дорабатывал проект. Изредка только брал их домой. В тот вечер как раз они находились дома. Когда это случилось, я взяла бумаги на работу, чтобы изучить и посмотреть, как их можно использовать. Не найдя этих бумаг на «Эвансе», они, видимо, решили поискать их у меня. Я уже боюсь… А вдруг они теперь за мной охотиться будут!