— Ну, лично я пока не собираюсь предпринимать никаких экстраординарных мер. Не собираюсь объявлять им войну. Сан Саныч обещал содействие в бизнесе. Не просто так, разумеется.
— Ну, дай бог, чтобы вы могли найти с ними компромисс полюбовными методами. Но не забывайте, что для бешеной собаки существует только одно лекарство — хороший заряд свинца.
— Виктор Павлович, большое спасибо за информацию! И за предложение помощи. Правда, очень надеюсь, что это не понадобится, — Елена Станиславовна вымученно улыбнулась.
…Семкина привычно проходила по всем «контрольным точкам» производства — проверяла те его элементы, которые считала важными, и одновременно философски размышляла о сложности бытия бизнесвумен. Как обычно, заключила размышления глубокомысленным «а кому сейчас легко?».
Елена Станиславовна, несмотря на то что не была в отпуске уже два года, выглядела превосходно. Загоревшая в процессе регулярных соляриев, с подкачанными в фитнес-клубе мышцами, с великолепной прической, смотрелась вполне привлекательно.
В ее зрелом возрасте, несопоставимом с моложавым видом, была даже какая-то изюминка, тайна, которая заключалась в вопросе: как женщина в тридцать девять лет, прожившая всю сознательную жизнь на скудном офицерском пайке и при этом вырастившая сына, может быть такой сексуально привлекательной? Даже голос, приобретающий к сорока годам у некоторых женщин неприятные визгливые нотки, у нее сохранял вполне эротический тембр.
Рафаэль, как телохранитель, «особо приближенный к телу начальствующей леди», иногда невольно с огоньком в глазах посматривал на это самое тело.
В результате этого к половинке грамма суточной дозы кофеина, получаемой вместе с несколькими чашечками кофе, Елена Станиславовна получала лошадиную порцию адреналина.
А поскольку рядом с ней в ее личной жизни, наверное, в связи с ее большой занятостью сейчас никто из особей мужского пола не крутился, молодой крепкий парень Рафаэль, с его соблазнительной фактурой, вызывал иногда у Семкиной весьма недвусмысленные желания.
Елена Станиславовна и Рафаэль стояли у окна и обсуждали вопросы нейтрализации «мебельщиков». Что для «Эванса» выгоднее: пойти с ними на компромисс или организовать противостояние? Психологическое состояние в этот момент отличалось от того, которое сейчас могла бы испытывать на ее месте железная леди. Железной Семкина не была.
От неудач Елена Станиславовна хотела просто по-женски поплакать, к тому же ей непреодолимо хотелось упасть на широкую мускулистую грудь Сафарова, прижаться и так стоять, стоять…
И она не удержалась, обняла. Рафаэль растерялся. Оттолкнуть ее, разумеется, он не мог. Полуобнял и попытался сказать что-то ободряющее.
Елена Станиславовна, подумав нечто вроде: «Боже мой! Как глупо себя веду, никакой ответственности или хотя бы осмысленности», потянулась губами к его губам. Принимая поцелуй, Сафаров задрожал от возбуждения.
Рафаэль не успел о чем-либо подумать.
В этот момент, постучав и, разумеется, не дождавшись разрешения, в кабинет вошла Анна. Сафаров мягко попытался отстраниться.
Елена Станиславовна сообразила и отреагировала не сразу.
Увидев картину «Скарлетт и Эшли обнимаются… да нет, черт возьми, они целуются!», Гудкова остолбенела. Возмущению ее не было предела, но оно застряло в горле. Анна пулей выскочила из офиса, забыв даже, зачем приходила.
Зашла за угол здания в укромный уголок, стояла и размазывала слезы, сопли и тушь по лицу.
Через полчаса отчаяние сменилось ненавистью: «Надо же, какая сволочь! Сделал мне ребенка, а теперь к директорше!.. А эта сучка тоже хороша! Знает, что мы живем с Рафом, и лезет! Совесть есть? Ну, я ей покажу!»
Вечером, как только все разъехались по домам, на основном складе, там, где хранились и заготовки, и уже готовые изделия, и лакокрасочные материалы, запылало. Пожарные приехали, но к складу подъехать не смогли, дворик был завален всякой рухлядью. Пламя перекинулось на соседнее здание — фабричное.
Огонь распространялся как живой. Сделать ничего было нельзя. Пожарные поливали пепелище.
Жертв не было, люди успели выскочить вовремя. Начальница склада была уже дома. Рабочие, оставшиеся для дополнительного заработка, выскочили. Но вся фабрика сгорела дотла.