И глупо надеяться, что он вот так просто и выложит все улики. Над этим надо поработать, припереть его к стенке, вот тогда…
Теперь очередь второй беседы с Семкиной. Она больше других заинтересована в убийстве Гузькова. Но чтобы послать на это дело своего сына — маловероятно. Если бы она решила стать заказчицей, нашла бы себе других исполнителей. А вот о мотивах Артема надо еще подумать!
Елена Станиславовна выглядела измученной. Серо-бледная, под глазами синяки. Даже как-то странно, по-старушечьи, сутулилась. Это вполне объяснимо. До неожиданной выходки (точнее, преступления) Артема ей казалось, что хуже и быть не может. Оказывается, ошибалась. Еще как может!
Честно говоря, Неберущему было почему-то даже жаль ее. Но это чувство для него привычно. Он жалел даже преступников. Не всех, конечно, к законченным отморозкам не чувствовал ничего, кроме отвращения. Но, в основном, жалел.
Это, впрочем, не мешало Вениамину Сидоровичу выводить их на чистую воду. А кто ж его знает, возможно, Семкина как раз из числа преступивших закон — заказчица убийства Гузькова. Выглядит это не по-человечески, но логично. У всякого преступления есть что-то нечеловеческое, а проверять надо все версии.
— Елена Станиславовна, как видите, все возвращается на крути своя… Вот ведь какая штука получается! Похоже, вашему сыну чем-то не понравился Гузьков, и он сам нашел выход!
— Не трогайте мальчика! Это не он!
— Вот как! Вы так говорите, будто вам что-то известно…
— Я просто знаю своего сына. — От отчаяния и бессилия помочь Елена Станиславовна была готова заплакать.
— Елена Станиславовна, вы отрицаете свою причастность к этому преступлению? — Он пристально смотрел ей в глаза.
— Конечно, отрицаю…
— Скажите, а почему вы прятали сына у Сафарова?
— По-моему, это уже обвинение!
— И все же?
— Он сам к нему пришел!
— Елена Станиславовна, понимаете, в какой он сейчас ситуации? Ему необходима ваша помощь и поддержка. Если он будет упираться, может получить очень большой срок! — Вениамин Сидорович был уверен в причастности к преступлению Артема, хотя результатов экспертизы еще не было. — Поговорите с ним, посоветуйте сотрудничать со следствием. Может, он вас послушает!
Слезы сами собой полились из глаз женщины. Но она сумела взять себя в руки:
— Не могу ничего вам обещать.
Неберущий был доволен допросом.
Порой даже не факты, а психологическое состояние допрашиваемого опытному следователю может сказать о многом. То, как себя вела Елена Станиславовна, для него было лучшим доказательством вины пусть не ее, но Артема.
Вениамин Сидорович вернулся в больницу.
Артем лежал на больничной койке, уставившись в потолок.
— Как себя чувствуешь, Артем?
Парень тяжело вздохнул.
Вениамин Сидорович присел рядом:
— Артем, у нас появились новые доказательства твоей причастности… — Неберущий врал, но не со зла, а из профессиональных побуждений. К тому же в таких случаях у него пропадало терпение. Не любил ждать. А ждать нужно было неделю, не меньше.
— Да, это я стрелял! Он убил моего отца…
— Расскажи, как все было.
— Все было просто. Сначала купил пистолет с глушителем. Потом угнал машину… Возле ресторана выстрелил в шофера. Он сидел за рулем, потом дождался Гузькова с телохранителем и расстрелял их.
Глава 16. Большая игра
Леонид Павлович читал вчерашние распечатки телефонных переговоров. Работы было много, но это его не пугало. Он к ней привык. Цель была благородная, к тому же при ее достижении Ивлеву светило солидное повышение.
Его отдел работал над разоблачением второго лица Министерства промышленности и бизнеса — замминистра Евсеева Сергея Сергеевича. Таков был приказ.
Просто Евсеев зарвался. Пользуясь своими связями, «влезает» в процессы развития бизнеса и промышленности, беззастенчиво лоббируя свои личные интересы.
Евсеев не стеснялся звонить чиновникам, судьям, даже Генеральному прокурору с теми или иными требованиями. При этом выражений не выбирал, если надо — грозил конкретными санкциями, которые, если те не шли на компромисс, безусловно выполнял.
Когда гуськовской группировке грозила опасность, Евсеев беззастенчиво позвонил Генеральному и сказал открытым текстом, что Гузьков и его люди не должны сесть. Пояснять ничего не стал.
Генеральный был наслышан о связях Евсеева, так что вполне мог предположить, что после этого процесса его карьера запросто может закончиться.
Евсеева уже давно следовало брать, компромата накопилось достаточно, но другие высокие лица не должны были попасть под удар, поэтому доказательства приходилось откладывать в долгий ящик как неприемлемые.