— Отнюдь. В другие страны, где наш образ жизни не кажется идеальным, наши фонды миссионеров почему-то не посылают. Но это ничего, пусть. Были бы деньги на дорогу, на проживание, а уж что я буду говорить, что делать, с этим разберусь на месте.
— Будете учить аборигенов компьютерной грамоте?
Хьюэлл взглянул неодобрительно, такое остроумие ему было не
по вкусу.
— Это вряд ли. Сначала — читать и писать. И думать. Чтобы люди понимали, кто их обманывает, как и зачем.
— Вы там поосторожнее. Америка, конечно, не рай земной, но там какие-никакие законы действуют. Выбираться из полицейских участков Чикаго вам удавалось неоднократно. Подозреваю, что есть в мире места, где это будет затруднительно.
— Особенно для негра.
— Отчего же? Где-нибудь в глубинке «черного» континента, где белые в меньшинстве, расовая нетерпимость меняет цвет. И не для негра — что вы себе позволяете? — для афроамериканца.
— Нет, для негра! Меня это не задевает. Напротив, этот эвфемизм кажется мне проявлением не политкорректности, а самого настоящего расизма. Суть не в словах, а в содержании. А вообще-то — уели. Конечно, вы правы, Говард. Клянусь, что буду кроток, аки агнец. Или буддийский монах. Устраивает?
— Вполне. Но не верится.
Программист приложился ладонью к ноутбуку, будто муху прихлопнул.
— Электронный адрес знаете. Пишите! Обязуюсь отчитываться о каждом своем шаге.
— Адрес помню. А письма писать не люблю, — сказал Говард. — Но вы поклялись впредь быть сдержаннее. Этого мне достаточно.
…Нельсон Хьюэлл не сдержал данного слова, о чем Говарду стало известно в Плимуте.
В тот день в марине было шумно. Накануне Дина Робертса увезли в госпиталь с обожженным лицом, и сейчас по его катамарану «Три звезды» вовсю ползали эксперты, выясняя, очевидно, как именно хотел закрепить канистру в подмачтовой балке неизвестный злоумышленник. Будто это имело сейчас какое-то значение. Впрочем, не исключено, что имело. В криминалистике Говард был не силен, точнее, не силен абсолютно, до полного невежества.
На причале тоже было полно полицейских. Они передвигались по двое и с выражением неприкрытой скуки на лицах расспрашивали яхтсменов о подозрительных личностях, если таковые им встречались в порту.
Наведалась такая парочка и на «Снежинку».
— Разумеется, встречались.
Один полицейский открыл блокнот и занес ручку, другой включил диктофон.
— Большинство местных поставщиков — отъявленные мошенники, — продолжил Говард. — Заламывают цены и опаздывают с доставкой.
— Это все?
— Других проходимцев, равно как и террористов, мне здесь видеть не доводилось.
Первый полицейский невозмутимо захлопнул блокнот, второй также спокойно нажал кнопку «выкл». После этого они отправились пытать своими вопросами спортсменов с соседних яхт.
Без сожаления расставшись со слугами правопорядка, Говард откупорил банку «Будвайзера» и подумал, что в Англии, которую многие по незнанию величают островком спокойствия в этом безумном, безумном, безумном мире, ему жить не хотелось бы. Что-то уж больно ему тут все знакомо, прямо Чикаго какой-то. Конечно, тут тоже есть безмятежные уголки, похожие на Портсмут, но в тихую гавань приятно возвращаться, а жить в ней тоскливо и незачем. Вот-вот, незачем. А Кристина заклинала его жить!
Где она — жизнь? И что он будет делать потом, после гонки, свободный, независимый и неприкаянный? Может быть, перебраться из Штатов на Каймановы острова или Сейшелы? Покончить с синекурой и открыть свое дело. К примеру, учредить фирму и сдавать внаем яхту богатым любителям экзотики — с собой на румпеле. Чем плохо? Простые желания, простые удовольствия: стоять у руля, слушать, как свистит ветер в снастях, в марине переброситься шуткой с коллегами, на берегу зайти в бар и не спеша выпить пива, поговорить по душам… С кем?
Говард взглянул на часы, прикинул разницу во времени. В Чикаго сейчас начало рабочего дня, а Матти всегда отличался пунктуальностью. Он достал телефон, покопался в его электронной памяти и активизировал нужный номер.
Телефонистка вывела его на секретаря мистера Болтона. Та-а-к, значит Матти пошел на повышение. В их банке такими привилегиями, как личная секретарша — ну, разумеется, секретарша, не секретарь, — обладали служащие рангом не ниже заведующих отделов.
— Мистера Болтона нет и ближайшую неделю не будет, — проинформировал нежный девичий голос.
По интонациям, по значительности, с которой произносилось каждое слово, Говард мог легко представить, как выглядит девушка. Длинноногая, пышногрудая и пышноволосая, но в строгом деловом костюме и с коротко обстриженными ногтями, чтобы не мешали пальцам порхать по клавиатуре компьютера. У него самого была такая.