— Джип — он, в принципе, и есть грузовичок, только более изящный. Эти следы не похожи на обычную парковку. Машина будто никак не могла устроиться и ездила туда-сюда.
— Зачем джипу ездить туда-сюда?
— Уж не знаю. Но я никогда раньше не слышал о таком способе парковки джипа.
Жаров помолчал. Он вспомнил странную покрышку, найденную в лесу. Какая-то мысль забрезжила в его голове: между этими следами и покрышкой чувствовалась связь — хотя бы потому, что и следы и покрышка были явлениями одной группы. Но Пятаков поспешил разлить по рюмкам оставшуюся в графине водку, Жаров выпил, мысль растворилась в пряном спиртовом тепле…
Выйдя из кафе, они тотчас поймали такси на Гурзуф. Хотелось проводить девушку до гостиницы «Южная», чтобы она собрала свои вещи, и посадить в маршрутку на Симферополь. Еще больше хотелось взглянуть на эти странные следы. А больше всего — хотелось еще немного выпить, где-нибудь в гурзуфском «Чайнике»…
Когда девушка села в маршрутку до Симферополя и скрылась за поворотом, помахав на прощание ладошкой, Жаров горестно вздохнул и постановил забыть ее как можно скорее.
Они спустились на набережную и направились в сторону лабиринта. По пути, не сговариваясь, завернули в «Чайник» и пропустили по стакану сухого вина.
Уже на походе к лабиринту Жаров подумал, что правильнее было бы позвонить Пилипенко и поделиться новыми соображениями.
— Говори быстрей, я занят, — сказал следователь.
Жаров сообщил о том, что за девушкой и убитым следили те двое, по крайней мере два дня.
— Это для меня не новость, — сказал Пилипенко. — Что еще?
Жаров, уже упавшим голосом, поведал о странных следах джипа на аллеях.
— И с этим ты опоздал, дружище!
Жаров хотел было спросить, а что означают эти следы, как вдруг остановился, пораженный. Пятаков, шедший несколько сзади, налетел на него, но тут и он увидел это.
Над купами деревьев, где-то в районе лабиринта, медленно плыл человек. Видна была его верхняя часть, человек будто летел стоя, двигаясь с северо-запада на юго-восток.
— Прямо над моим лабиринтом! — вскричал Пятаков. — Так вот как они исчезают.
Жаров тряхнул головой, будто надеясь смахнуть это невозможное видение. Меж тем торс над деревьями спокойно двигался.
— Эй, что ты там молчишь? — раздался в трубке голос следователя.
Человек в воздухе держал руку, отставив локоть, будто говорил по мобильному телефону. Что-то в его фигуре показалось Жарову знакомым. В следующую секунду он понял, что это Пилипенко и есть, и говорит он по телефону именно с ним.
— Я тебя вижу! — воскликнул Жаров. — Что ты там делаешь, как это у тебя получается?
Пилипенко завертел головой и тоже увидел Жарова с Пятаковым.
— Элементарно, Ватсон, — сказал он. — Следственный эксперимент.
Связь оборвалась. Издали было видно, как Пилипенко захлопнул трубку телефона, опустил ее в карман и обратился к кому-то внизу. В этот момент его движение остановилось, затем фигура поплыла в обратную сторону.
Жаров уже все понял. «Неизвестно, что хуже, — подумал он, — если тебе спьяну мерещится летающий человек или если ты, опять же спьяну, не сразу можешь сообразить, каким образом у него получается летать».
Быстрым шагом дойдя до лабиринта, Жаров и Пятаков увидели операторский кран, в корзине которого стоял следователь и руководил какими-то работами, которые велись вблизи сооружения. Пятаков недовольно сморщился:
— Могли бы меня предупредить.
На горизонтальной ветке ливанского кедра сидел верхом лейтенант Клюев. Перед ним, огибая ветку сверху, лежал тот самый кусок покрышки, который всех озадачил вчера. Через него была перекинута веревка.
Так вот откуда взялась эта поперечная полоса! Жаров все понял — и каким образом исчез из лабиринта человек, и для чего понадобилась покрышка, — понял еще до того, как из-за обреза ширмы лабиринта поднялся на веревке в петле розовый обнаженный манекен.
— Вот почему на ветке не было никаких следов, — проговорил Жаров.
— Все было очень просто, — сказал, спустившись на землю, следователь. — Я сразу предположил, что его вытянули из лабиринта через эту ветку, как рыбак вытаскивает бычка. Только не мог понять, откуда взялась такая нечеловеческая сила.
Конец веревки был привязан к бамперу милицейского, «уазика». Двигаясь и натягивая веревку, машина оставила на земле почти такие же следы, что и джип.