— Бери смелее: это не то, что ты думаешь.
Взяв двумя пальцами шарик, Жаров только теперь заметил, что он кажется неправдоподобно тяжелым. Это была обыкновенная художественная пластика, из которой дети лепят фигурки. В отличие от пластилина, этот материал не липнет к рукам. В образовавшейся трещине было видно, что внутри шарика скрывается какой-то твердый камешек.
Пилипенко тем временем очистил от пластики другой камешек, как орех от шелухи, и катнул его по столу. Несколько раз подпрыгнув на столешнице, камешек поймал блик от лампы и сверкнул, словно падающая звезда.
— Неоправленные бриллианты, вот что это такое! — объявил Пилипенко. — Крупные, хорошо ограненные алмазы. Тройка известных киевских рецидивистов ограбила гранильную фабрику, причем с убийством охранника. Это случилось полгода назад. Очевидно, они никак не могли найти канал сбыта. И вот, один из них, Миша Шмаков, завладел всей партией и дал деру от своих друзей. Слишком уж это большой куш. За такое бабло они убивают не только мужиков, но и друг друга. Ведь эта небольшая горка позволила бы исполнить мечту любого бандюка — завязать на всю жизнь. Купить домик на Кипре, положить деньги в банк и жить на проценты. Но, к сожалению, только одному.
— А при чем тут Каблук? — спросил Жаров.
— Элементарно. Избавившись от своих подельников, Федорчук напрямую обратился с этим делом к нему, надеясь выгодно продать свой товар. Но Каблук и сам не дурак расставаться с деньгами. В прежние времена он подослал бы киллера, но теперь все его бывшие подручные либо сидят, либо на том свете. Вот и разобрался с Федорчуком сам, неподалеку от своей виллы в Симеизе. Достал из тайника пистолет. Это было его ошибкой: ствол давно засвечен. Короче, я взял его сегодня с поличным, с камешками и оружием. Пятнадцать лет от нас уходил. С очень большими делами. А теперь будет сидеть за убийство гражданина Федорчука, сокрытие краденого и хранение оружия.
Пилипенко сгреб алмазы обратно в пакет и посмотрел под стол.
— Сейчас отнесу в Управление и положу в сейф. А один закатился. Может, и не стоит его искать? После как-нибудь, а? Выйдем на пенсию, будем цветы разводить, женимся, наконец…
— Интересно, сколько может стоить такой алмаз? — спросил Жаров, чувствуя в голове брожение преступных мыслей.
— Много. Гораздо больше, чем нам за него дадут. Ну, хватит. Помечтали — и будет.
Пилипенко нагнулся, подобрал «козий шарик» и уложил его в пакет.
— Ты даже представить себе не можешь, сколько денег и ценностей прошло через эти честные руки, — сказал он. — Руки человека, который живет на государственную зарплату.
Сергей Саканский СОЛНЕЧНЫЙ ПРИНЦ
Опять мне снится сон, один и тот же сон…
Евгений Осин, песня 1Когда Андрей принял из рук отца черный пластиковый пакет, он и представить себе не мог, какие невероятные и страшные события начинаются в его жизни.
— Ну, давай, Красная Шапочка, двигай! — пошутил отец. — Одна нога здесь, другая — там.
Каждый раз, когда дед дежурил, отец передавал ему тормозок — так рабочие называют сверток с едой — и неизменно говорил что-то в этом роде. Андрей был как бы Красной Шапочкой, только не девчонкой, а парнем, и нес тормозок не бабушке, а дедушке, и не от матери, а от отца. Все в этой ситуации было точно наоборот.
Рука отца заметно дрожала после вчерашнего, пепел сыпался ему на колени, дым обволакивал пальцы. Стоило деду отправиться на свое суточное дежурство;, как отец сразу бежал в магазин. Андрей не ябедничал, и дед искренне думал, что его зять держит клятвенное слово. В прошлом году, сразу после смерти матери, они поклялись друг другу завязать с водкой до конца своих дней. Правда, принятую отцом дозу можно было косвенно рассчитать по самому состоянию тормозка, но дед не отличался способностями криминалиста. Колбасу и сыр отец нарубил толстыми кусками, шкурки болтались, и весь тормозок выглядел так, будто кто-то уже начал есть его содержимое.
Андрей вздохнул, надел черный пакет на локоть и, подпрыгивая на колдобинах, побежал через пустырь, стараясь не думать ни об отце, ни о матери, ни о жизни вообще… И вдруг остановился, потому что с ошеломляющей ясностью вспомнил свой сегодняшний сон.
Почему-то всегда так бывает: проснешься — и хорошо помнишь, что снилось, потом забудешь, и вдруг, часа через два, — снова придет, словно пленку твоей судьбы перемотали назад.