Тем временем счет фирмы пополнялся.
И я только молил:
— Рыбаков, родненький! Поднатужься…
Только бы не оборвался золотой ручеек!
Для лучшей связи послал Рыбакову номер своего мобильного телефона, который пронес в зону Бурышев:
«Господину Рыбакову
oт fsb
Для оперативности… звоните по номеру… в любое время. Ваш Семен Борисович».
Шатун записался на прием к Полигрову.
— Товарищ полковник! У нас деловые предложения к вам… Мы можем заключить с вами контракт на покупку линии для изготовления бетонных плиток… Коробок под яйца… Это сейчас очень выгодное производство… Вы же знаете, что мэр обязал все городские тротуары выложить плиткой… Что на яйцефабриках не во что раскладывать яйца…
— Слушай, нам уже компьютер купили… Только толку от него… Ни одного прицепа не продали… Мне мой зам Казаков все уши прожужжал про какой-то Уругвай… А сам докладывает, что Фока пока не достал для колонии ни гвоздя!
— Но это пока… А я вам предлагаю дело! Только выпустите Семена Борисыча в отпуск… На несколько дней… Он сразу все организует… Плитку… Яйца…
— Я твово Фоку скоро отправлю назад в отряд… И будет колотить молотком и жрать баланду!
После такого разговора, который мне в красках живописал Шатун, я понял, что в запасе у меня остается совсем немного времени, и либо я удовлетворю аппетиты начальника и его заместителя по оперативной части и выскочу на свободу, либо загремлю на жительство в казарму.
Такого письма я еще не писал.
«Дирекции тракторного завода
oт fsb
Дорогие коллеги! Должен вам сообщить, что недавно мой человек был в командировке в Австрии, и его принимал Президент… После этого визита мне поступило предложение заняться лизингом автомобильных компаний… Ия сейчас нахожусь в раздумье: уходить ли мне с головой в новое дело и расторгнуть с вами контракт — что я понесу убытки, это пустяки, их я покрою! — либо все-таки выполнить соглашение… Но тогда вам следует ускорить платежи колхозников… Увеличить объемы… Ибо для моей фирмы, извините, накладно заниматься мелочевкой и унизительно вам напоминать о волоките колхозников».
Не знаю, ходил ли Рыбаков с моим письмом к директору, выясняли ли они по своим каналам, был ли представитель фирмы «СНГ-Лизинг» на приеме у австрийского президента, но залпом поступило сразу несколько платежей, и на счету «СНГ-Лизинг» оказался миллион.
Вроде теперь деньги есть.
Но как их передать Пахану?
Пони?
Чтобы не заподозрил Шатун!
Ведь он же ездил в Волгоград, и он уговаривал крестьян.
Чтобы не взбрыкнул Бурышев!
Он тоже был завязан в переговорах.
И мешок денег в колонию ведь не внесешь!
Первый же прапорщик обчистит.
Тем временем я предпринял последнюю попытку поговорить с Полигровым.
— Гражданин начальник! — под вечер я открыл дверь кабинета полковника. — Могу только…
И двинул по столу бумажку с цифрой «500000».
Тот молчаливо исправил «5» на «0», перед «0» дописал «1» и невозмутимо двинул бумажку назад.
— Свобода стоит дороже…
Я не мог ничего понять: что же произошло? Ой раньше соглашался на пятьсот тысяч… Пони — на триста… И у меня все сходилось…
Проведал Пони: И тот удвоил ставку…
Они что, сговорились?!
У меня таких денег на счете не было.
Я подумал: «Неужели знают про мои сделки с крестьянами?.. Неужели засветился?..» Но успокаивал себя: «Не может быть… Я слишком чисто работал… Связывался по емейлу только тогда, когда в кабинете никого не было… Если звонил по телефону, то вечером или ночью… Хотя могли пронюхать в банке… Они ведь знают про мою фирму «СНГ-Лизинг»… Тут хитростей не надо никаких… Сунь операционистке банка шоколадку, и она тебе всю распечатку счета «СНГ-Лизинг»…»
— Шатун меня заложил?.. Бурышев? — рвалось из меня.
Но проверить это я не мог.
5Надо было действовать.
— Валерий! Срочно обналичивай миллион в векселя и неси мне! — связался я с Бурышевым по сотовому.
Ох, уж этот пострел!
Миллион обналичил.
Но векселя не принес.
Я заподозрил неладное. Каждый день часами при личных встречах и по телефону убеждал его до конца выполнить мое задание, а он либо отмалчивался, либо искал отговорки. Я сожалел, что у меня не было возможности посадить его в штрафной изолятор. Тогда бы он быстро созрел.
А время шло.
Стал проявлять беспокойство Рыбаков.
«Уважаемый Семен Борисович!