И еще он вспомнил, что вот уже на целых полчаса мысль, которая ежеминутно падала на него камнем, словно хищная птица, совершенно покинула его. Мысль, воспоминание о девушке или взрослой женщине, которая ждала и звала его — в какой-то иной, фантастической реальности…
Андрей присел на корточки посередине кухни, обхватил голову руками и задумался. Прямо перед ним, у стены, стояла старая Доска почета, которую дед отодвинул, чтобы пролезть в кухню. Андрей смотрел на серьезные лица людей, одетых в строгие темные пиджаки, при галстуках. Под фотографиями были подписи, выведенные тонким афишным пером: Колесов Иван Григорьевич, слесарь, Рубин Дмитрий Олегович, электрик… Дед рассказывал ему об этих людях: многих из них уже не было в живых.
Одна фотография отсутствовала, на ее месте желтело бесформенное пятно клея. Вереничева Анна Николаевна — было написано внизу. Андрей сам когда-то аккуратно снял эту фотографию с Доски почета и вставил в домашний альбом, на самой последней странице. Мать служила на фабрике чертежницей, ее комната была в административном корпусе.
Андрей часто бывал на фабрике еще в те дни, когда фабрика работала, хорошо знал здесь каждый закуток. Теперь эта территория стала враждебной, смертельно опасной.
У них с дедом было три пути: выбраться с фабрики, вызвать милицию или спрятаться.
Еще в кирпичном дворике, стоя за радиаторами, Андрей слышал, как Длинный запер железную дверь изнутри, попискивая кнопками замка. Это значило, что он установил новый код, и дверь теперь не открыть, потому что электронный замок особой двери-секьюрити работал как на вход, так и на выход.
Преодолеть забор фабрики — трудная задача, но попробовать можно, через крышу проходной, например.
Двускатная крыша хозблока вряд ли могла послужить мостом на свободу, хоть и тоже примыкала к внешнему забору. Советские военные химики строили с умом: забор в этом месте тоже поднимался, повторяя острый силуэт крыши.
Крыша проходной была низкой, односкатной, забор образовывал ступеньку и над ней, но казалось, расстояние там все же поменьше. Наверное, строители думали, что если на проходной круглосуточно дежурят люди, то и опасаться проникновения на фабрику именно в этом месте не стоило.
Проникновения? Андрей впервые понял, как устроен забор… Какая на самом деле разница, примыкают к забору здания изнутри или нет? Ведь снаружи он может все равно оставаться одной и той же — неприступной — высоты. Получается, что забор построен не так, чтобы кто-то не залез на двор фабрики, а так, чтобы кто-то из двора не вылез — иначе нельзя объяснить эти скачки уровня забора над крышами.
Затаиться где-нибудь на фабрике — не самая лучшая идея. Неизвестно, сколько времени бандиты собираются пробыть здесь и как упорно они будут искать. По-настоящему спрятаться можно только в «Зоне-Б», но туда еще надо попасть. А путь в зону идет мимо здания администрации, где есть телефон, поэтому такой вариант отпадает; конечно, сперва лучше сделать попытку позвонить.
Если перелезть через забор не удастся, то надо будет пробраться в здание администрации, к телефону, который находился на первом этаже, в комнате 121.
Андрей приоткрыл дверь столовой, снова осмотрел сквозь кусты сирени двор — никого. Далеко в лесу мерно стучал топор: кто-то собирается жарить шашлыки. Андрей подошел к противоположному окну, глянул на корпус проходной. Стук топора слышится отсюда яснее — наверное, какая-то беспечная компания, по случаю воскресенья, расположилась на поляне за Бабошкиным озером.
Нет, идея вырваться с фабрики была ложной в самом своем корне: они просто не смогут залезть даже на крышу корпуса. К такому выводу Андрей пришел не сразу, а перечислив в уме все предметы, имевшиеся в его распоряжении: стулья, лавка, диван, теннисный стол… Ни один из них не мог послужить в качестве лестницы такой высоты. Разве что только теннисный стол. Но Андрей не сможет перенести его во дворик — слишком большой и тяжелый.
Он вернулся на кухню. Дед в эту минуту как раз поднимал голову с ватника, протирал глаза. Попытался встать и скорчился от боли:
— Нога! Стукнулся об угол, когда волокли…
— Идти можешь?
— Наверное… А куда идти?
Дед беспомощно крутил головой. Он был напуган гораздо больше внука. Андрею стало как-то стыдно за то, что он видит его в таком жалком положении.
— Я знал, что они снова придут, чувствовал… — вдруг с какой-то грустью сказал дед.
— Как это — снова? Они что, уже были здесь?
— Крутились тут, еще весной. Что-то измеряли, фотографировали. Сказали — комиссия. Я доложил начальству. Никто никакой комиссии не знал. Приказали больше не пускать.
— Может быть, это шпионы? Американские или корейские…
— Нет, только не корейские. У корейских глаза узкие.
— Да ты что, дедушка? По-твоему получается, что американские вообще должны быть неграми.
— В самую точку! Один из них и правда был негр.
— Какой еще негр?
— Самый обыкновенный. Черный. Его на отдельной машине привезли, с рамкой по территории водили.
— Лозоходец! Рамка, которая показывает аномалии.
— Точно — аномалии. Здесь нечисто! Я давно понял. Но поздно… Амба.
Андрей услышал снаружи какой-то шум. Он кинулся в столовую, посмотреть в окно. По двору шагал Клетчатый. Он перебросил что-то через забор фабрики, что-то черное, подошел к двери сторожки и заглянул туда. Там, естественно, никого не было. Тогда он направился в хозблок. Ветер донес со станции тягучий зудящий звук: от платформы отходила девятичасовая электричка. Трудно представить, что сейчас какие-то мирные люди сидят в вагоне, разворачивают газеты, едят мороженое… Андрей на цыпочках вернулся на кухню и вошел, прижимая палец к губам.
— Где они? — спросил дед.
Андрей двинул в его сторону растопыренной ладонью, прислушался. Хлопнула дверь. Куда он повернет? Если направо, то им конец. Если налево, то немного времени еще есть. В любом случае, двигаться сейчас нельзя.
Клетчатый повернул налево, открыл дверь раздевалки. Когда дверь хлопнула, Андрей прошептал:
— Он на том конце хозблока. Один. Но сейчас придет сюда. Ты можешь встать?
Дед шевельнул ногой, другой… Поднялся на четвереньки, упираясь руками в пол. И застонал от боли.
В голове Андрея вертелась одна спасительная идея, но он никак не мог ее ухватить. Он стоял, поддерживая деда, и бешено крутил головой, осматривая комнату, которая уже через минуту могла стать их могилой. Или склепом… Подвал! Но здесь нет никакого подвала. То есть он, конечно, существовал — какой дом без подвала? — но это уже была территория химзавода.
Есть! Андрей понял, как можно спрятаться.
Хлопнула дверь раздевалки. Сейчас у бандита оставались два пути: в кирпичный дворик или сюда. Удача была сегодня явно не на его стороне: Клетчатый прошел во дворик.
Поддерживая деда, Андрей повел его к лазу, ведущему в сторожку. Так как сторожку Клетчатый уже осмотрел.
Они сидели за столом, обсуждая, что им делать дальше. Дед даже поставил чайник на электроплитку — не столько желая попить чайку, сколько пытаясь утвердиться в ситуации.
Прячась, Андрей успел закрыть лаз старой Доской почета, а Клетчатый, войдя на кухню, не заметил прохода. Наверное, у него был низкий IQ. Андрею на его месте, точно пришла бы мысль отодвинуть фанеру.
— А ведь он туповат, этот бизнесмен, — сказал он. — Может быть, у нас получится их перехитрить?
— Да ты что? Бизнесмены — они ж такими делами ворочают! — возразил дед.
— Это только кажется. Если бы эти бандиты-бизнесмены были умными, то у нас бы не простаивали целые фабрики.
— Ты еще мне политику объяснять будешь? — взвился дед.
— Помолчи. Береги силы. Я думаю.
— Он думает! Скажите пожалуйста!
— Дедушка, ну будь другом! Давай хоть сейчас ссориться не будем.
Ссорились они часто. Дед всегда учил его каким-то своим принципам, которые остались в прошлом веке. Андрей иногда притворялся, что слушает, но порой у него не хватало терпения, и тогда разражался скандал: дед орал, стучал ладонью по столу… Что сейчас им совсем не нужно, так это стучать ладонью по столу. Андрей сказал примирительно: