— Чему, позвольте полюбопытствовать?
— Как ты таким франтом по улицам ходишь — и живой. Даже не ограбили ни разу. К нам вот дошел целеньким.
— К вам я как раз не дошел. Доехал.
— Ну, разве доехал…
— А в Москве я и вовсе два дня.
— И два дня для такого пальто слишком много, — уверил Оболикшто.
— Возможно, — не стал спорить Арехин.
— А ты напиши заявление наперед, — раздался голос с дивана. Арехин не повернул головы, но заметил: встрял в разговор Куртка. — Пойдешь домой, тут тебя и ограбят. Или даже убьют. Второй раз идти сюда придется. Так что бери карандашик и пиши — я, гражданин такой-то, проживающий там-то… — Видно было, что и Куртке разговор доставлял удовольствие. — И бумажку под дверь третьей комнаты.
— Бумажка у меня уже есть. Только ее не под дверь, а лично в руки товарищу Оболикшто вручить нужно. Или, если угодно, гражданину Оболикшто.
Арехин медленно вытащил из внутреннего кармана пальто узкий белый конверт, подошел к столу и протянул Оболикшто.
— Это что?
— А вы откройте, — посоветовал Арехин.
— Какие мы таинственные, — теряя теплоту голоса, протянул Оболикшто.
Толстыми пальцами он раскрыл незапечатанный конверт, достал бумагу, столь же белую, как и конверт. Белоснежную. И скоро, очень скоро найти такую бумагу будет столь же легко, как и прошлогодний снег.
— На такой бумаге хорошо барышням письма писать, — бормотал Оболикшто.
— И не только барышням, — теперь уже Арехин подпустил добродушия и даже ласковости.
Оболикшто отвечать не стал. Читал он медленно, шевеля губами. Однако пальцем по строчкам не водит, спасибо и на том.
Дойдя до конца, Оболикшто начал читать заново. Лицо его раскраснелось — то ли от алеющего солнца, то ли по иной причине.
Наконец он оторвал взгляд от бумаги, кашлянул, прочищая горло, потом еще и еще.
— Значит, вас прислали сюда служить? — наконец выговорил он.
— Точно так.
— Следователем по особо важным делам?
— Точно так.
— Наделенным чрезвычайными полномочиями?
Третий раз точнотакать Арехин не стал. Кончились точно-таки.
— Вот, — оторвавшись от бумаги, обратился Оболикшто к дивану. — Направили к нам товарища Арехина. Лично товарищ Дзержинский и направил.
Куртка только качнул головой, а Кофта, вынырнув из зазеркалья, широко улыбнулся:
— Смотри, тезка! Я тоже Орехин.
— Я Арехин. Александр Александрович Арехин. Первая буква — аз.
— Аз так аз. Хорошая буква. А я — Сашка Орехин.
Арехин вежливо наклонил голову. Со знакомством, значит.
Куртка молчал, представляться не спешил. Смотрел нерадостно. Потом плюнул в ведро с золой, почти попал.
— А сами вы из каких будете, товарищ Арехин? — тщательно выговаривая слово «товарищ» и налегая на «а» в фамилии, наконец сказал он.
— Догадаться не сложно, — усмехнулся Александр Александрович.
— Мне знать нужно, — со значением проговорил Куртка. — Знать, с кем под буржуйскую пулю пойду.
— Если нужно, то поработайте. Вы же в уголовном сыске.
— Языком работать всякий горазд… — сказал в никуда Куртка.
Арехин чуть склонил голову набок, рассматривая Куртку, потом неторопливо начал:
— Вы, я вижу, родились в семье священника. Но с отцом, разумеется, давно порвали. Еще до революции. Классе в пятом гимназии.
— В четвертом, — поправил Куртка.
— Хорошо, в четвертом. Отринули веру, стали эсером.
— Левым эсером, — опять поправил Куртка.
— Да, конечно. Весной восемнадцатого от эсеров ушли, к большевикам пришли. Воевали с белогвардейцами, контужены. Сейчас — один из лучших оперативников МУСа.
— Верно, — хлопнул себя по коленям Орехин. — Верно, черт побери. В самую точку, тезка Аз.
— Теперь я знаю, — насмешливо сказал Куртка. — Вы — Шерлок Холмс.
— Нет, конечно, нет. Шерлок Холмс сейчас непременно бы выложил, каким путем он узнал всю подноготную о товарище в куртке. Я же умолчу.
— Хорошо, хорошо, пусть так. Но все же, чем вы занимались прежде, товарищ? — Оболикшто окончательно решил заменить сердечное «ты» бездушным «вы».
— Окончил Императорское правоведческое училище. Служил в санитарном отряде на Галицийском фронте. Ранен, контужен. После революции работал по заданию партии.
— Какой? — спросил Куртка.
— Где? — одновременно спросил тезка О.
— Партии большевиков. Куда посылали, там и работал.
— Понятно, — протянул Оболикшто. — Хорошо, спрошу по-другому: опыт работы в уголовном сыске есть?
— Небольшой. Когда учился, доводилось помогать Владимиру Ивановичу.