— Здравствуйте, про… Виктор. Н-нет, ничего… Знаете, я зашла сейчас проведать нашего Адама и…
— И как он? Не хандрит?
— Не похоже, чтобы хандрил… Скажите, Виктор, вот вы вчера объясняли, что люди и неандертальцы принадлежат к двум разным видам, так?
— Верно, — кивнул Виктор.
— Но раз виды разные, то возможность скрещивания между ними исключалась. А значит, не возникало, не могло возникать и… межвидового влечения. Я права? Ну, к примеру, орангутанг не станет же домогаться самки шимпанзе.
— О, ты задала интересный вопрос, — обрадовался ученый. Очень интересный! Я как раз недавно завершил одно исследование, и тебе наверняка будет любопытно послушать. Садись.
— Ну так вот, — продолжил Агинский, — тебе, как будущему криптобиологу, должно быть известно, что по общему правилу между генофондами разных видов не может быть генетического обмена.
— Об этом я и говорю, — согласилась ассистентка.
— Но из каждого правила имеются исключения. Так львы и тигры, например, могут иметь гибридное потомство: от связи льва с тигрицей родится лигр, а если наоборот, то есть от тигра и львицы, тогда — тигран. Однако мои исследования показали, что геном неандертальца обладал столь могучей доминирующей силой, что если подобные межвидовые связи и имели место, гибридизации не происходило. То есть от сожительства неандертальцев и кроманьонцев могли рождаться только неандертальцы. И уж во всяком случае, когда самцом выступал неандерталец.
— Почему же тогда они нас не ассимилировали? — удивилась Ева. — За десять-то тысяч лет.
— Загадка, — согласился Виктор. — Возможно, дело как раз в пресловутых лобных долях? Но тут напрашивается другой вывод: поскольку в результате выжил наш вид — вид гомо сапиенсов — и при этом наши предки никоим образом не могли ассимилировать неандертальцев, — значит, последние подверглись тотальному истреблению.
— Ой! Прямо геноцид какой-то.
— Ну-ну, — усмехнулся Агинский, — геноцид, растянутый на десять тысячелетий, правильнее именовать вытеснением одного вида другим. Гораздо большей загадкой тут для меня представляется вот что: каким образом палеоантропам удалось продержаться так долго, удивительно долго — аж целых десять тысяч лет? Наверняка конкурентная борьба между нашими видами была нешуточной, жестокой… м-да… сильно подозреваю, что неандертальцы владели неким секретом выживания. Увы, разгадать его мне пока не удается… И еще: если они сумели на протяжении столь длительного временного периода успешно конкурировать с кроманьонцами, почему же тогда они все-таки вымерли? Причем, в палеоисторическом смысле, довольно быстро, почти мгновенно… Сам я склоняюсь к мысли, что непосредственной причиной их исчезновения с планеты могла послужить какая-нибудь болезнь, нечто вроде «коровьего бешенства», вызывающего губчатое поражение мозга. Неандертальцы, впрочем, как и наши предки-кроманьонцы, были каннибалами, сейчас это уже точно установлено. Однако, согласно последним археологическим исследованиям, палеоантропы имели привычку пожирать не только врагов, но и собственных сородичей. А это обстоятельство способно сделать фатальной любую эпидемию… Вот так-то вот… Из этого, помимо всего прочего, следует, что в основании многих наших этических табу лежит не мораль и не нравственность, а инстинктивное стремление к выживанию вида. Каннибализм опасен для племени, а потому аморален. Или взять, к примеру, инцест… Однако что-то я отвлекся. Ты ведь не за этим пришла. Кстати, Ева, а почему тебя вдруг заинтересовала проблема межвидового скрещивания?
— Дело в том, что, увидев меня сегодня, Адам возбудился…
— То есть? Повел себя чересчур возбужденно?
— Н-нет, — смущенно уточнила девушка, — при виде меня у него произошла эрекция.
— Любопы-ытно, — протянул ученый. — Что ж, пойдем взглянем на твоего ископаемого кавалера.
Когда они зашли в лабораторию, неандерталец сидел в глубине своего вольера и флегматично перебирал развивающие пластиковые фигуры, набросанные перед ним кучей. На профессора и ассистентку он даже не взглянул. Ева не впервые обратила внимание, сколь все-таки внешний облик Аска рознится от человеческого: массивный, далеко выступающий нос с горбинкой, вкупе со скошенными лбом и подбородком, придавал ему явное сходство с птицей семейства грифовых.
— Ты зачем, шалопай этакий, Еву напугал? — шутливо напустился на него Виктор, обращаясь, скорее, к ассистентке, нежели к клону. — Девушка еще замужем не была, а ты… Что, скучно тебе? Руки не к чему приложить? Так я тебе сейчас обеспечу объем работ.