— А кости-то, кажись, человечьи, — тревожно прошептал Блямс в самое ухо Деду, придержав его за рукав.
— Вот и я о том, — тоже шепотом ответил тот. — Будь начеку.
Глава 5
Мозговой Волос
«Остерегайтесь выходить на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно».
Внутри жилища вождя болотного племени царила спартанская обстановка: устланный сухим камышом пол, несколько вязанок рогоза в углу, заменяющих собою постель, да обложенное круглым булыжником место для очага посредине — вот, собственно, и все. Ну разве что рядом с лежанкой, у стены, стояли три разнокалиберные остроги: одна короткая, с широким иззубренным наконечником, и две длинные — с навершиями поуже.
И гости и сам хозяин расположились прямо на полу вокруг холодного очага.
— Меня зовут Боч, я здесь главный, — без предисловий начал хозяин, — ну а вы кто такие будете, откуда и куда идете и что забыли в наших местах?
Дед назвал себя, представил Блямса с Никой и вежливо, но твердо заявил:
— Откуда мы пришли, как оказались здесь и куда направляемся — длинная история, и на голодный желудок рассказывать ее тяжеловато.
— Согласен, — кивнул Боч и трижды звонко хлопнул в ладоши.
Тут же в хижину буквально вкатилась маленькая полная женщина средних лет, румяная и полногрудая. С любопытством посмотрев на гостей, она неуверенно улыбнулась и встала, сложив на животе короткие ручки.
— Моя средняя жена, Сара, — представил ее Боч и добавил, обращаясь к женщине: — Наши гости голодны, да и я не против поужинать. Спроворь нам там что-нибудь, только по-быстрому.
— Чего проворить-то? — всплеснула та пухлыми ручками. — Ужин давно готов, стынет уже.
— Тогда неси.
Через минуту перед ними дымился котелок с густой похлебкой из лягушачьей икры и большущая сковорода с поджаренными до хрустящей корочки ломтями пиявицы. Похлебка оказалась наваристой и сытной, а мясо пиявицы таким мягким и сочным, что просто таяло во рту.
— Вот она жисть, — философски заметил Блямс, поддевая со сковороды последний кусок, — хотела нас сожрать, а мы ее саму — а-ам! Потому что, кто смел, тот и съел.
— Славно сказано, — расхохотался Боч, — «кто смел, тот и съел». Ха-ха! Я запомню… хо-хо-хо! Обязательно запомню! — пообещал он, утирая с морщинистого лица слезы. — Ну а теперь рассказывайте, что привело вас к нам, на Окаянную Гать?
Как всегда, слово взял Дед. Он неспешно поведал о том, что селение Ники разорили хриллы, рассказал, какие злоключения преследовали их последние два дня и как они очутились здесь, на землях болотного племени, а также коротко, особенно не вдаваясь в детали и причины, сообщил, что он и его друзья идут на юг, чтобы отыскать людей, готовых подняться на борьбу с хриллами.
— Про хриллов мы слышали, — кивнул Боч, — но напрямую с ними никогда не сталкивались. Думаю, что они никогда не сунутся в наше болото. Зачем бы им? Поэтому и нам нет никакого резону воевать с ними.
— Я так и думал, — в свою очередь кивнул старик.
— Но за предупреждение спасибо, — серьезно заметил предводитель болотного народа, — теперь мы будем знать, что этим вашим хриллам нельзя смотреть в глаза.
— И слушать тоже, — добавил Дед, — ни в коем случае.
— И слушать не станем… — подтвердил Боч и замолчал, задумчиво поглаживая коричневую лысину и переводя взгляд с одного гостя на другого.
— А у меня к вам вот какое будет предложение, — наконец прервал он молчание. — Я гляжу, люди вы дельные, положительные… много чего по жизни повидали… Вон, из каких передряг сумели живыми выйти! Это дорогого стоит. Мне такие люди нужны. В общем, я к чему веду? Не хотите ли остаться у нас, на Окаянной Гати? Место здесь, сами видели, сытное, да и от хриллов ваших в стороне. Я так полагаю, что наше болото легко может пятьсот душ прокормить. А то и всю тысячу! Что скажете? Вот, к примеру, ты, Блямс, если останешься, я тебе сразу двух жен могу дать, а захочешь — и больше. Вообще-то нашим мужчинам до трех жен полагается, но для тебя я готов сделать исключение. Парень ты здоровый, настругаешь детишек… а?
— Это уж… того, — крякнул детина, растерянно соображая, радует или пугает его подобная перспектива, — у нас так: как Дед, значит, порешит, так оно и будет.
— Ну а ты, Ника? — обратился Боч к девушке. — Я тебе новый дом, не хуже вот этого своего, — он гордо похлопал ладонью по камышовой подстилке, — обустрою. Мужа выберешь, какого сама пожелаешь… а?
— Я как все, — робко пробормотала девушка, поглядывая на Блямса. — Как Дед скажет.
— Ну, видно, за тобой последнее слово, так? — спросил Боч, поворачиваясь к Деду. — Оставайтесь, право слово. Ты старик, вижу, мозговитый, жизнью тертый, много чего повидал, о многом знаешь. Советником моим будешь, главным… а? как?
— Подумать надо, — уклончиво ответил тот, — вот переспим это дело, тогда определимся. — И спросил с участием: — А что, в людях такая нехватка? Или воюете с кем?
— С кем тут воевать? — удивился вождь. — Кроме нас другого народа на болоте нет. А в людях действительно нехватка. Это ты, отец, в точку попал.
— Вот как? — шевельнул лохматыми бровями Дед. — Отчего ж тогда нехватка образовалась? Коли еды вдосталь, жить тоже есть где?
— Приросту совсем нет, — вздохнул Боч, — хоть ты тресни!
Как было нас и пять, и десять, и не помню уж сколько лет назад сто двадцать душ, так и посегодня столько же.
— Ага… понятно. Тогда извини, Боч, но назрел к тебе вопрос: чьи это там кости на площади, вокруг Мамы-Жабы накиданы? Сам говоришь, врагов нет… выходит, вы своих же того… в жертву, что ли, приносите?
— Что ты, — замахал руками вождь, — что ты, Мама-Жаба с тобой! Или мы дикари какие?! Людей — в жертву! Да разве можно?!
— Дык, что ж тогда, — проворчал Блямс, — едите вы их, что ли?
— Мы не хриллы! — укоризненно погрозил ему пальцем Боч, — мы не людоедствуем. И зачем нам? Еды-то и так всем хватает, с избытком.
— Наверное вы так умерших хороните, — догадалась Ника. — У нас в Гарбидж Хилле покойников тоже на костре кремировали, чтобы заразы меньше. Правда, кости потом все же зарывали.
— Фу ты! — смущенно крякнул Дед. — Вот я старый осел. В самом деле, как здесь еще хоронить, не в болоте же топить? Ну, если так, тогда прощения просим.
— Нет, — после некоторой заминки признал вождь, — наших мертвецов мы огню не предаем — сразу закапываем. Но не здесь, на то есть особый остров, специальный — Кладбищенский.
— Ну тогда, — развел руками старик, — доложу вам, я ничего не понимаю. Чьи же там кости? Преступников каких, что ли? Нарушителей болотного закона?
— Что ж, — вздохнул Боч, — конечно, вы имеете право знать. Особенно если решите остаться. В общем, тут такая история… Что ни год, душ двадцать наших, а бывает, и поболее, Мозговой Волос забирает. Оттого-то и приросту нет. Откуда ж ему взяться? Когда проклятый Волос норовит самых племенных мужей прибрать.
— Мозговой Волос — это вроде морового поветрия? — уточнил Дед. — А кости, значит, тех, кто умер от него, так?
— Так, да не так. От Волоса не умирают. Даже наоборот: Во-лосовика (так мы называем тех, кого Волос прибрал) даже острогой не возьмешь. Ты его хоть всего истычь, а ему все нипочем!
— Опять двадцать пять! — хлопнул себя по ляжке Блямс. — Отчего ж померли те, что у камня лежат?
— Ты дослушай сначала! — одернул его вождь. — Это так случается: бывает, пропадет человек — нет его и день, и два, — а после приходит и, где был, что делал, ничего толком сказать не может. Это значит всё — Мозговой Волос его прибрал. Теперь уж он себе не хозяин. И если вовремя не уследишь, через него этот Волос и остальных приберет. Тут одно спасение: ни в коем разе к Волосовику не прикасаться и даже не подходить ближе чем на длину остроги, а гнать его на площадь, а там… привязать к Маме-Жабе, засыпать с головою початками рогоза (они хорошо горят, жарко!) да и сжечь немедля. И непременно дотла… Только так!