После праздников выпал снег и выглянуло солнце. Иван приехал рано утром и, не обращая внимания на Викины протесты, скомандовал:
— Живо одевайся, поедем на дачу кататься на снегоходе.
Ее лицо сложилось в жалкую улыбку, которой Иван от нее не ожидал.
— Куда я поеду? Посмотри на меня.
— Что на тебя смотреть! Вырядилась в черное, как ворона, тебе совершенно не идет темный цвет. На кого ты стала похожа? Краше в гроб кладут. — Иван подошел к окну и раздвинул тяжелые шторы.
Солнце заглянуло в комнату и осветило пыль. Она ровным слоем покрывала все предметы и даже висела в воздухе.
Вика равнодушно оглядела свое жилье, так быстро пришедшее в упадок. Ей было безразлично, что о ней подумает Валькин друг. Ей абсолютно на все было теперь наплевать. Чем хуже, тем лучше. Хотелось оглохнуть и ослепнуть, чтобы ничего не видеть и не слышать.
— Мне просто необходимо побыть сейчас одной! — сказала Вика и почувствовала, как театрально прозвучала ее реплика, сказанная от души.
Нужно было прикладывать усилия, чтобы слова и голос звучали натурально. Потерять себя оказалось легко. Она неожиданно быстро отвыкла от людей и разучилась нормально общаться. Для этого потребовалось всего два месяца.
— Одна ты еще успеешь побыть, — жестко ответил Иван.
— Оставь меня, прошу тебя, — добавила она как можно более убедительно.
— И не подумаю. Я делаю так для твоего же блага. В кого ты превратилась? Из дома не выходишь, на звонки не отвечаешь! Чем ты питаешься? И что ты тут делаешь одна уже столько времени? Хочешь стать старухой?
— А тебе какое дело?
— Одевайся, мы с Ликой ждем тебя в машине.
— И не подумаю!
Иван внимательно посмотрел на нее и вышел в коридор. На свое усмотрение достал из шкафа набор теплых вещей и принес их Вике.
— Одевайся! И лучше, если ты это сделаешь сама. Я все равно от тебя не отстану! Мне ничего не стоит отнести тебя на руках и запихнуть в машину.
Вика хмуро посмотрела на высоченного Ивана. Можно не сомневаться — конечно, запихнет. Ехать никуда не хотелось. Болела голова. Но проще было уступить, чем проявлять характер. Необходимость идти куда-то раздражала, но волей-неволей включала в жизнь. Вика покорно натянула на себя черный свитер.
От яркого солнца стало больно глазам. В день похорон Вальки тоже был солнечный день. Вика простудилась, и у нее на свету слезились глаза. Она вытирала их платочком, и все думали, что она плачет по мужу. Но плакать она не могла. В те первые после его смерти дни она словно окаменела, и простуда оказалась кстати. На всех фотографиях она получилась очень натурально: со слезящимися красными глазами и распухшим носом. Именно так и должна выглядеть любящая жена, провожающая своего супруга в последний путь.
Но Вика никому бы не смогла рассказать, что она чувствовала тогда. Потому что она чувствовала облегчение. Ревность перестала терзать ее, и она была благодарна Вальке за то, что он погиб. Она смотрела на все, что происходило вокруг нее, словно со стороны и клялась себе, что ни за что не будет жить прошлым. Она запретит себе мысли о прошлой жизни. И спустя какое-то время научится думать о чем-то другом, о чем-то прекрасном, чем будет наполнена ее будущая жизнь и что сделает ее счастливой.
О том, что примерно полгода назад Валька бросил ее, знали многие, но никто не говорил об этом вслух. Вслух говорили о том, что у Вальки в крови нашли алкоголь и сильнодействующие лекарственные препараты. А значит, обстоятельства его смерти еще предстоит расследовать. И могут быть варианты. Например, самоубийство. Вика пугалась этих разговоров. Она где-то слышала, что самовольно уйти из жизни считается большим грехом. Ей казалось, что батюшка в последний момент может отказаться отпевать Вальку в церкви. Но служба началась, и Вальку отпели и похоронили там, где собирались. На Литераторских мостках Волковского кладбища, недалеко от могилы Ефима Копеляна.