В дальнем конце офиса была небольшая кухонька. Мыкола отнес туда судки и только собрался сесть за стол, как его позвала Любовь Гурьевна.
— Отвези меня сейчас же домой, я совершенно не расположена к приему пищи, — капризно заявила она.
— И я! — тут же поддержала ее старушка Гапа. Обе стали спешно собираться.
— Ты у нас собираешься работать? — спросила Лизу главный бухгалтер.
— Что за вопрос! Конечно!
— Тогда держи ключи! — Главбух передала ей один комплект ключей от их домика-офиса. На прощанье она сказала: — Мыколу можешь не бояться, он телок, никого не тронет. А меня, может быть, завтра не будет. Да вот еще что. Завтра могут прислать нового директора. Если ему вдруг понадобятся ключи от его машины и техпаспорт, то они вот здесь, в моем столе лежат. Здесь же и путевки с печатью, только пусть он не забудет, фамилию свою впишет, дату поставит, и тогда ему никакая ГАИ не страшна. Знай: машина на фирму оформлена. А меня, — повторила она еще раз, — наверно, дня два-три не будет. Раньше они директора, я думаю, не найдут.
— И меня дня три не будет!.. Нет, два! — заявила старушка-архитекторша.
— Гуд бай, девочка! — помахала Лизе главный бухгалтер. — Привыкай! У нас как на фронте. Кого на погост, кого в лазарет..
Лиза смотрела, как за окном обе дамы усаживались в «Шкоду». Машина выехала за ворота, и Мыкола аккуратно повесил на место бутафорский замок.
Лиза никогда не испытывала страха ни перед одиночеством, ни перед отдаленностью жилья и работы. Они с бабушкой жили на краю села, у самого погоста. Она могла запросто ночью пройти через кладбище, где с большака ответвлялась дорога на их край села, и не испытать ни грана тревоги. Вот и теперь, оставшись одна в офисе, она не пошла закрывать входную дверь, а сразу направилась на кухню. У одних стрессовые ситуации отбивают напрочь аппетит, а у нее, наоборот, он разгорается с невероятной силой. Она читала где-то у одного доморощенного психолога-физиолога, что зверский аппетит старается возместить сгоревшие в пылу страсти клетки. Глупости все это. Мир намного проще и сложнее, чем пишут в умных книгах. Просто человеческому организму, как и любому движителю, требуется свое биологическое топливо. А желудок и высшая материя — это две разные субстанции. И нечего их смешивать и приплетать сюда страсть, волю, красоту или истину. Обед и без страсти, и без истины хорош, особенно если ты очень голоден.
Лиза с превеликим удовольствием разложила на столе нанизанные друг на друга металлические кастрюльки из одного судка и вдохнула запах пищи. Если пища будет такой же вкусной, как и божественный запах от нее, то ничего лучшего и желать не надо. Только она надкусила хлеб, как вдруг вспомнила, что за всеми разговорами, показаниями, объяснениями забыли позвонить родным Николая Ивановича. А позвонит ли милиция — неизвестно. У нее сразу пропал аппетит. Где же узнать директорский домашний телефон? Придется ждать краснобая Мыколу. Позвоню жене Николая Ивановича и сообщу ей о несчастье, а потом… Она размечталась. А потом она попросит Мыколу отвезти ее домой, в Жуковку. Вот будет фурор, если ее привезут в первый день работы на машине. Она даже пригласит его на дачу, угостит чаем и заставит что-нибудь рассказать за общим столом.
Нет, не будет она это делать. Не Мыкола виноват, что родился косноязычным. Один тренирует руки, другой язык, а третий мозги. Хочешь быть красноречивым, иди в адвокаты — Цицерон или Плевако из тебя могут не получиться, но собственный язык после адвокатской практики три раз вокруг шеи сможешь обернуть.
И тут ей пришла в голову кощунственная мысль. А не обвинят ли обе дамы-патронессы из «Парадиз-сити» ее завтра в некрофилии, не в трупоедстве, конечно, а в аппетите при таких странных обстоятельствах. Только что увезли труп, а она напомнила им про обед. То-то обе ускакали как ошпаренные.
У нее пропал аппетит. Потом она подумала, что зря накручивает себя, и принялась за еду. В «Царевом Сарае» хорошо готовили. В одном из отделений салатницы была даже черная икра. Утолив голод, Лиза стала пить чай, и в это время в кабинете директора зазвонил телефон. Была слышна непрекращающаяся трель звонка. Лиза подошла к телефону и взяла трубку.
— Алё, фирма «Парадиз-сити»! Вас слушают!
На том конце провода женский голос стал уточнять, с кем разговаривает.
— Экономист Беркут! Представьтесь, пожалуйста! — попросила в ответ Лиза. Ей показалось, что она уже где-то слышала этот голос.
— Секретарь директора банка «Бакланстрой», Ева. А где главный бухгалтер Любовь Гурьевна?
Лиза не хотела говорить, что никого уже в офисе нет, некрасиво получилось бы, если бы она сдала главного бухгалтера. Пришлось выдумывать благовидную отговорку:
— У нее голова разболелась!
— А еще кто-нибудь в офисе кроме вас есть?
— Нет!
— Подождите на проводе, пожалуйста. Я соединю вас с директором банка Помпеем Николаем Васильевичем.
Интересно, что нужно Никвасу, подумала Лиза. Наверно, хочет узнать, чем закончился приезд милиции. Адвоката ведь самым непочтительным образом вытурили. В общем, она не ошиблась. Первым делом он поинтересовался, где остальные сотрудники. А когда услышал, что никого нет и не будет сегодня, а может быть, и завтра, предложил ей приехать в банк и более подробно осветить ситуацию. Он назвал адрес банка и сказал, что ее на входе будет ждать заказанный пропуск. Лиза поехала бы без всяких разговоров, день рабочий еще продолжался, но она вспомнила, как непочтительно разговаривал он с нею первый раз, и сказала:
— Я обязательно буду!
— Вот и хорошо!
А потом добавила, как отрезала:
— Можете высылать машину! Я в офисе! — и положила трубку. Еще она подумала, что если будет снова звонить телефон, то она к нему больше не подойдет.
Глава 4
Во время второго телефонного разговора с фирмой «Парадиз-сити» в кабинете председателя правления банка «Бакланстрой» Помпея Николая Васильевича уже сидели еще двое мужчин. Сам хозяин кабинета, страдавший излишней полнотой и одышкой, довлел своей массой и мазутным голосом над Семеном Фасоновым и Нестором Сахно.
Нестор по всем метрическим данным и по паспорту был Сахно, но еще с самого детства за ним тянулось это легендарное имя — Нестор Махно. Повзрослев, Нестор Сахно любил щеголять в нагольном, коротком полушубке, в бекеше и в хромовых, со скрипом сапогах. Внешнее сходство с отчаянно храбрым батькой всю жизнь тешило его самолюбие, а иногда и помогало в жизни. Многочасовым стоянием перед зеркалом он выработал в себе гипнотически цепкий, колючий взгляд. А еще не менее упорными тренировками он до такой степени набил себе костяшки на пальцах, что мог спокойно пробить правой рукой хлипкую дверцу гардероба или вмять крыло автомобиля. Фирма, которой он владел, занималась рознично-оптовой торговлей верхней одеждой и стройматериалами и имела в Москве обширную сеть магазинов, палаток и контейнеров. Нестор Сахно сам крышевал свою фирму «Глобал-шоп».
Как только на заре перестройки он открыл свою первую палатку, сразу вступил в конфликт с неписаными законами рыночных времен, которые в отличие от писаных, где арбитром выступал суд, не признавали никакого законодательства — ни гражданского, ни уголовного, а тяготели к праву первобытнообщинного строя, к праву сильного, к праву кулака. На Нестора наехал рэкет. Огнестрельного оружия в те благословенные времена на руках было мало, разбирались в основном цепями и металлическими прутьями. И вот тут Нестор Сахно показал, что значит тренированный, железный кулак. Две поочередно сломанные челюсти у амбалов на голову выше него и последующая звериная ярость и неистовость отвадили на первое время желающих прикрыть его ниву доходов от конкурирующих наездов таких же членов организованной преступности.
Зверь!.. Псих!.. Одним словом, Махно!.. Не признает никаких законов!.. Да ладно, места всем хватит!.. Пусть живет пока!