Стражники привели Александра к Дарию, сидевшему в окружении воинов с венцом на голове, осыпанным сверкающими каменьями, в облачении, расшитом золотыми нитями, и в царской порфире. В руке он держал скипетр. На ногах у него были сапоги с золотыми голенищами, украшенные также драгоценными каменьями.
Дарий спросил Александра, кто он и зачем пришел. На что тот ответил: "Я вестник македонского царя, который хочет помериться с тобой силой. Желаешь ли ты сразиться с ним?"
Дарий упрекнул его в дерзости, а царя македонского в непослушании и разбое. Но в знак примирения пригласил во дворец на трапезу. Александр же поспешил сесть по правую руку от персидского царя и, взяв несколько чаш, стал наливать в них вино.
Когда же Дарий спросил его, зачем он так поступает, Александр ответил, что так принято при дворе македонском: каждому выпившему вино присуждается в награду кубок. Персы обрадовались, стали подражать Александру, опрокидывая кубок за кубком, и быстро опьянели. Но один из вельмож был трезв и пристально вглядывался в лицо Александра. Этот персидский властитель ранее приходил в Македонию за данью, встречался с Александром и сейчас узнал его. Наклонившись к Дарию, он прошептал: "Сей посланец македонский и есть сам царь Александр, надо схватить его". Александр услышал эти слова и понял, что его опознали. Пока опьяневший к тому времени Дарий соображал, что предпринять, Александр быстро сунул за пазуху золотую чашу, вышел из-за стола и той же ночью тайно покинул дворец, ускакав на Буцефале.
Зарубив стражника у ворот, царь вырвался за городскую стену и успел далеко опередить погоню, которую Дарий за ним выслал, чтобы поймать посла-обманщика. Пока персидский царь сокрушался, сидя на своем троне, Александр мчался в ночи, доверившись своему верному коню, а вооруженные персы сбились с дороги, заблудившись в ночной темноте.
Чтобы попасть на другой берег, всадник спустился к реке Страгге. Но подтаявший лед не выдержал тяжести Бычьей головы (так переводится с греческого имя коня), и царский конь был унесен течением, а Александр сумел выбраться на сушу. Отряд же персов-стражников не посмел переправиться через реку, опасаясь македонских воинов, которые уже встречали Александра в сопровождении воеводы Евмилы, а конь Буцефал, преодолев течение, прибился к берегу и прискакал как ни в чем не бывало к хозяину.
Дружина с ликованием встречала своего царя, радуясь благополучному возвращению Александра из логова врага и считая его отмеченным божьей милостью.
Бегство ДарияКогда македонский царь объединил свои войска, то общая численность воинов составила 120 тысяч, что было меньше персидского воинства. Поднявшись на высокий холм, Александр обратился к дружине: "Храбрые мои воины! Хоть и невелико пока число ваше, но есть ум и смелость, которые делают вас сильнее врага, потому что каждый из вас, подняв в руке меч, положит тысячу персов. Поэтому количество никогда не пересилит разум". Так сказал Александр, передав свою смелость войску.
Собрав все свои силы, Дарий перешел по льду реку Страггу и, пройдя через лес, думал первым напасть на Александра и так победить его.
Все персидские воины были облачены в доспехи и увешаны оружием. Сам Дарий восседал на высокой колеснице, а его вельможи разместились на колесницах в виде серпов.
Первыми подали сигнал к атаке трубы в греческом войске. Им отозвались трубы со стороны персов. И полетели с обеих сторон стрелы, камни и копья, которых было так много, что они, подобно небесной туче, затмили солнце.
На Буцефале повел в атаку своих македонцев сам Александр. Смешались в схватке персы и греки, и нельзя было отличить нападающих от защищающихся. Многие были ранены стрелами и копьями, разрублены мечами, кое-кто еще дышал, а сотни умирали в муках. На ратном поле кучами лежали кони и люди, все было залито кровью и потонуло в крови.
Видя поверженными множество персов, Дарий испугался и повернул колесницу. Он бежал с поля битвы, снимая жатву с тысяч полегших, подобно колосьям, персов. Дарий вместе с остатками своего войска хотел переправиться на другой берег реки Страгги. Но когда на лед вышло множество воинов в тяжелых доспехах, то река поглотила столько людей, сколько могла вместить, прочие же были побиты подоспевшими македонцами.
Дарий бежал в Вавилон, где затворился во дворце, выплакивая горе о погибших душах и разоренной Персии, о себе самом, поддавшемся гордыне, вообразившем себя богом, а оказавшимся жалким смертным.