— Да, спасибо, у меня все в порядке. Работаем потихоньку.
— На вот, Кость, возьми, материальчик на Занозу — здесь его штат и прошлые делишки описаны, оперативные данные. — Синицын протянул слегка пошарпанную картонную папочку синего цвета, завязанную на веревочки. — По правде говоря, компромата на него сейчас нет, хотя у начальства он в последнее время популярен в качестве отрицательного героя. Ничего на него нет, правда, его подопечные замарались. Похищение и попытка убийства. Девочка сейчас в реанимации, двадцать три года, дай бог, чтобы жива осталась. Там, в папочке, я тебе на всякий случай справку подготовил, кто такая, что и почему.
— Спасибо, Гендос, это кстати. — Константин Степанович деловито сунул папочку в черный полиэтиленовый пакет с изображением «БМВ», извлек оттуда бумажный сверток размером с купюру и в палец толщиной и протянул визави: — А это вот тебе.
— Ага, хорошо. — Геннадий Васильевич сунул сверток в карман и улыбнулся. — И это кстати.
Авасов всегда передавал Синицыну гонорар наличными, причем сразу, никогда не обижал, зная, что Геннадий работает на совесть. А скользкие моменты в своей информации Синицын всегда помечал, чтобы Авасов ненароком не допустил ее утечки, так как утечка, если выплывет, может скомпрометировать и его, Синицына. И пока еще не было случая, чтобы старый боевой товарищ подвел бывшего коллегу — знает, как обращаться с информацией. Впрочем, многое в жизни случается один раз — может, Авасов ее и неправильно использовал, риск есть в любом деле, но пока это еще не выплыло, и слава богу! Что касается моральной стороны дела, то здесь совесть Синицына абсолютно не мучила. Пока платят получку, на которую не разгуляешься, надо себя премировать из подручных средств; к тому же Авасов не преступник какой-нибудь, а работает ради людей, ради граждан.
Авасов, предварительно осведомившись насчет желания приятеля промочить горло, заказал ему соточку дорогого коньяку, сам пить не стал, взял себе кофе, сегодня как раз такой день, что нужно поработать. Можно, конечно, поработать и под коньяк, даже лучше поначалу, вдохновение появляется. Но проблема в том, что< вдохновение надо поддерживать последующими стопочками, а сегодня себе этого Авасов позволить не мог. Со службы-то он уволился, а чувство ответственности осталось. К тому же зачем создавать прецедент необязательности, с возможной потерей такого перспективного клиента, как Донской.
Поболтав еще немного о всяком-разном, приятели разошлись.
Глава 23
После ужина с Розой, уже на следующий день, Александр Митин приступил к налаживанию, вернее, к организации «с нуля» своего личного быта. И даже не потому, что по уши втрескался в Розу, он уже давно решил отделиться от родителей. Финансовые возможности, спасибо Дмитрию Ивановичу, позволяли, просто руки до этого не доходили.
А сейчас решил, что хватит откладывать, жизнь-то идет! Попросил по телефону отца выяснить через знакомых о риелторах, которые уже давно работают и не дурят клиентов, чтобы ненароком на бабки не попасть. Саша знал, что большинство богатеет не за счет профессионализма и трудолюбия, а за счет кидалова, а правоохранительные органы кормятся за счет разною рода преступного элемента или, во всяком случае, потенциально преступного. Такие органы — это как страховая медицина, тебе и помочь хотят, и обслуживание первоклассное, да только если ты в полном порядочке, кушать-то доктору нечего будет! Выгоднее, чтобы болел подольше и почащее. Также и недокормленная полиция: если всех злостных и просто оступившихся преступников прижать к ногтю, откуда же ей, родимой, пропитание себе добывать? Ну а если у тебя совесть есть, жизненными благами будешь нагом свете пользоваться. Точнее, блага-то, возможно, и будут, только жизненными их уже никак не назовешь.
Так что полагаться надо только на себя: чуть варежку разинул — пиши пропало. Риелтора Александр выбрал железобетонного, пусть подороже, зато точно не кинет. Присмотрел район посимпатичнее, подобрал «двушку» — для начала хватит — и приступил к оформлению документов.
Отношения Александра с Розой развивались в спринтерском темпе. На следующий после свидания в кафе день Александр пригласил Розу в ресторан. Духовную пищу, типа филармонии, которую, впрочем, очень уважал, решил оставить «на потом». Роза с удовольствием согласилась, правда, обмолвилась, что ей не в чем идти. За полчаса до обеда Александр зашел в бухгалтерию и при всех, не опасаясь никаких последующих шушуканий, попросил Розу пойти с ним, чтобы «помочь разобраться в одном вопросе».
Зайдя неподалеку от работы в модный бутик, Александр выбрал не слишком дорогое, но шикарное платье. Взглянув на Розу, надевшую платье для примерки, Александр подумал, что французские манекенщицы здесь рядом не стояли, хотя он и не помнил, как они выглядят. Оплатив покупку, Александр шепнул еще более похорошевшей от удовольствия девушке:
— Ну, теперь половина публики, мужская, в ресторации попадает — или в обморок, или от инфаркта. Может, из милосердия к ним отменим мероприятие?
— Как это «отменим»! В таком платье я теперь просто обязана пойти, а не могу же я идти без тебя! Впрочем, если ты настаиваешь… — Роза засмеялась, отметив про себя, как все-таки иногда приятно такие галантные комплименты выслушивать.
— Вот еще, я твой образ, можно сказать, только что сотворил, и теперь все это чтобы кому-то постороннему досталось? Ты плохо меня знаешь, я тэбя лучше зарэжу! — Для пущей убедительности последнюю фразу Александр произнес с грузинским акцентом и сделал страшное лицо.
Роза артистично продемонстрировала полную капитуляцию.
Платье, чтобы до вечера не помялось, решили оставить здесь, а вечером, перед рестораном, переодеться. Туфли на Розе были вполне приличные, Александр в дорогом костюме выглядел как денди, так что к ресторации оба были вполне готовы.
Ресторан был не самый фешенебельный, но весьма приличный, один из лучших в Москве. А публика здесь собиралась по-английски чопорная, впрочем, это до того, как разогревалась. Потом превращалась в русскую.
А Александр и Роза были так увлечены друг другом, что всякие там метаморфозы окружающих их не волновали. Заказав себе по полной программе, они пили какое-то испанское вино средней паршивости, хоть и недешевое, закусывали и болтали, прерываясь только на время быстрого танца. Оркестрик играл вполне профессионально, вокалисты, мужчина и девушка, были вполне конкурентоспособны, веселья не портили. Александр поймал кураж и лихо отплясывал вокруг очень томно выглядевшей Розы, по-кавказски покрикивал и пропитывал потом первоклассную сорочку. Он самому себе удивлялся, так как таких кренделей не выделывал еще со времен учебы в восьмом классе, когда, отдыхая в спортивном лагере (в детстве занимался легкой атлетикой), каждый вечер на танцах вовсю колбасился вместе с другими воспитанниками детско-юношеской спортивной школы.
Роза чувствовала себя если и не королевой бала, то, во всяком случае, очень привлекательной фрейлиной. Присутствующие кавалеры так на нее и засматривались, даже те, которые с дамами были, а Роза с удовольствием грелась в лучах этих взглядов. Забыв про идею сохранять романтический внешний вид, веселилась от души. Это не то что прийти с подругами в кабачок, посмеяться с ними, покуражиться, подразнить мужскую половину зала и удалиться, вильнув русалочьим хвостом. Так веселиться — тоже неплохо, но когда с тобой молодой человек, о котором ты и мечтать не могла, но который к тебе весьма и весьма расположен… Это совсем другое дело! Тем более что оба друг к другу уже немного привыкли, и обоим можно было быть самими собой. Правда… Интересно, как он отреагирует, если вдруг узнает, каким образом она оказалась на «Медприборстрое»? Не хочется даже и думать об этом!
Вечер прошел «на ура». Саше так не хотелось расставаться с девушкой, но предложить поехать в гостиницу или тем более к родителям он не решился. Оставив машину возле ресторана — все-таки полторы бутылки вина, пусть даже выпитых постепенно, для Александра оказалось многовато, — он вызвал такси и назвал район, куда нужно было отвезти Розу. Легкий запах — смесь ароматов не очень дорогого, но приятного парфюма, винца и ее самой — кружил Александру голову. Покачиваясь на заднем сиденье, Александр и Роза, как два полюса магнита, неотвратимо притягивались друг к другу. Почти неизбежно возник длинный поцелуй, прерванный Александром только для того, чтобы поискать другие незащищенные платьем места, опять-таки для поцелуев. Мало-помалу его руки, как будто сами, через боковой разрез платья и декольте нашли такие места, где если и собирались побывать, то только в весьма отдаленной перспективе. Роза поначалу немного стеснялась таксиста, потом мысленно плюнула на это, расслабилась и, как в контролируемом трансе, подчинилась рукам и губам Александра. А таксист, в начале поездки начавший было что-то бубнить, потом тактично замолчал и ехал молча всю дорогу, изредка, невзначай, поглядывая в салонное зеркало. Начал задавать вопросы, только когда подъехал к нужному району. У подъезда Розиного дома, чувствуя столбняк в определенном органе, Саша сначала хотел было не вылезать из тачки, чтобы не конфузить ни себя, ни Розу, но передумал, решив, что за пиджаком не видно, проводил девушку до подъезда. У подъезда, не желая затягивать момент расставания, нежно поцеловал Розу в губы и уже собирался прошептать ей в ушко: «До завтра, милая!», как услышал: «Не хочешь зайти?»