Отметы былого хранит
В глубоких морщинах коры.
И помнит замшелый гранит:
Сосна много старше горы, —
прочитал Рэймонд и отложил лист. Потом зацепил из стопки другой. Этот был бог знает с каких времен; несколько дней назад Рэймонд обновил на нем буквы, заново прописав их по старым, поскольку те уже изрядно затерлись. Запись запечатлела один эпизод той поры, в какую он еще не умел слышать растения, когда их не колышет ветер.
Итак, стояла глубокая ночь. Рэймонд пробудился в своей хижине. Он сразу понял, что рядом кто-то есть. Из угла, где находился очаг, доносился шорох разгребаемой золы. В проеме распахнутой настежь двери висела полная луна, ее свет лежал на полу и золотил очертание бритого затылка и спины того, кто расположился около очага. Он сидел боком к Рэймонду, ворошил сухой веткой в углях, его лицо было красно от разгорающихся дров и морщилось, когда вверх взметался едкий пепел.
Рэймонд покинул ложе и проследовал к двери — закрыть.
За порогом он увидел покрытые снегом горы. Над ними, рядом с одиноким облаком, висел тяжелый небесный шар и светил прямо в озеро. На озере, еще свободном ото льда, блистала чистая водная гладь. Также Рэймонд увидел цепочку следов — будто писанные черной тушью по белому, они уходили от порога вниз, петляли к южному склону, где и терялись в соснах. Оттуда торил дорогу тот, кто сидел сейчас в хижине Рэймонда. Оставив дверь открытой, хозяин подошел к огню и сел лицом к гостю.
— Кто ты? — спокойно спросил его.
— Я пришел дать тебе волю, — столь нелепый ответ даже восхитил Рэймонда.
— Спасибо, уже ни к чему, — сказал он, — путь судьбы привел меня сюда, где я наконец обрел ее. И больше ничего не нужно.
— Если воля была твоя цель, то чем ты лучше полевой мыши? Пути существуют не для цели, а для странствий. — Гость скрестил руки на коленях и продолжил: — Я расскажу о другом пути, великом, без направления и назначения — о пути жизни. Это движение вечно: любое вещество или существо в свою совершенную форму развивается из самых простых и слабых, чтобы потом столь же неизбежно разрушиться обратно до них, разрушиться и сложиться вновь, но уже в иной вид. Вся неумирающая материя мироздания бесконечно перетекает из формы в форму. В этом и есть путь жизни, ибо в нем нет ничего смертного. Разумно ли нам бояться смерти, когда мы часть его потока? Что он есть такое, путь жизни? Вопрос сродни тому, какой задает живущая в реке рыба: «Что же такое река?..»
— О чем ты… — остановил его Рэймонд. — Если об этом, то да — я поклонник учения Лао-цзы, как и христианского, например, тоже. Но, ей-богу, у миссионеров, что несут их людям, бывает, нет элементарной порядочности. Ты пробрался в мой дом, пока я спал. Хозяйничаешь тут…
Гость явно вел себя неучтиво, в частности, по правилу хорошего тона в японском жилище ему полагалось сидеть именно там, где укажет хозяин.
— Миссионеров! — воскликнул гость. — Путь жизни — истина! И, чтобы ее исповедовать, не нужно миссионеров. И храмов не нужно, которые адепты различных религий используют для исповедования своих истин, — мечетей, синагог или церквей! Не нужно обрядов и культов! И доказательств, что твоя вера правильнее других вер, тоже не нужно! На пути жизни все равны: буддисты и синтоисты, мусульмане и индуисты! Равны полинезийцы и эскимосы, богатые и нищие! У того, кто следует пути, нет расовой ненависти или зависти к тому, у кого больше денег!
Он повернул к Рэймонду лицо, оно было благообразных очертаний, на Красной коже на месте глаз плясали черные тени.
— Оспорить можно что и кого угодно, даже Лао-цзы. Но путь жизни… Есть одна притча. На озерной переправе повстречались йог и великий учитель. «Тридцать лет я жил вдали от людей, в глубокой пещере, — говорил йог, — познавая суть природных явлений, открывал в себе скрытые возможности. И вот, достигши совершенства, сегодня я вышел в мир. Смотри, что я теперь умею». — Йог сошел на поверхность озера. Постояв неподвижно минуту, он, словно водяной клоп, заскользил к противоположному берегу, по воде, прямо как по суше. Что же Лао-цзы? «Тридцать лет жизни потрачено — и на что…» — только и рассмеялся он. Заплатил лодочнику монету, и запросто переправился на веслах через озеро.
По душе такой практический и мудрый взгляд на вещи. Однако, с другой стороны, людям, могущим ходить по воде, к чему деньги, когда им принадлежит целая вселенная? Одобрительно ли усмехаться над ними на этот счет?
С минуту гость молчал, затем заговорил снова:
— Итак, вопрос «что такое путь жизни?» сродни вопросу рыбы «что же такое река?». Как рыбы дышат жабрами в воде, так и мы должны дышать энергией жизни: мы — часть ее потока. Я научу тебя, как должно дышать. Чего проще, но представь себе, что большинство именно неправильно дышат. Для начала будешь делать хотя бы сотню правильных вдохов и выдохов в день, дальше — больше… и так до тех пор, пока правильное дыхание не станет для тебя нормой.
Перво-наперво очисти сознание. Знай: кто более человек, а кто менее — зависит от того, чем набито сознание. Всмотрись, например, в свое, что там: рок-н-ролл, политические разногласия, деньги, вложенные в акции сомнительной компании, Ван-Гог, Франц Кафка, барахлящий карбюратор личного автомобиля, сладострастные реминисценции курортного романа, огорчения по поводу проигрыша любимой футбольной команды? Вымети все, настрой сознание на главное.
Осознай себя плывущим в великом потоке жизни…
Плыви… с невозмутимым спокойствием в нем растворяйся…
Весь…
Без остатка…
Перетекай в новое состояние…
Удалось?
Теперь ты… можно сравнить, как распыленный по всей вселенной.
Откроется ранее незнакомое чувство, им-то и увидишь, что перед тобой реальная картина сущего.
А теперь начинай дышать… дышать не воздухом — вселенной, ее животворящей энергией.
Она пойдет в тебя… ты даже действительно ощутишь ее напор.
Дальше все будет зависеть от того, как правильно ты ею распорядишься. Она исцелит тебя, если ты недужен, — лишь направь ее сознанием в больной орган. Если ты слаб духом, она укрепит дух. И сделает счастливым, коли ты несчастен. Она к лучшему преобразит твои мысли и внешность. А преображенные мысли научат правильной жизни среди людей. Только будь непреклонным, изменения наступят не сразу, но после долгих практических упражнений.
Путник, бредущий в старость, животворящая энергия остановит тебя и даже повернет вспять. Ничто, конечно, не продлит твой век, так уж определено высшим законом, но даже с преклонных лет вернуть себе молодость — можно. Процесс этот протекает столь же помалу и столь же с годами заметен, как и старение.
Со временем ты поймешь, что то, чего ты достигнешь в усовершенствовании себя, есть результат работы твоей воли, а если ты един со вселенной, то и ее воли тоже, ибо чего хочешь ты, хочет целая вселенная. Ты научишься управлять не только своими внутренними функциями, но и внешними деяниями природы: укрощать ветер и рассеивать дождь. Нельзя, скажем, сотрясти горы — и силе воли положены пределы, однако вот это… совершить можно.
Гость наклонил голову и выглянул в распахнутую дверь. В проеме рядом с луной по-прежнему висело одинокое облако.
— Сейчас его не будет. — Он замолчал, он просто смотрел в сторону луны и молчал. Вскоре Рэймонд увидел, как облако начало постепенно размазываться по небу, это продолжалось какое-то время. Потом облако заструилось, как дым, и без следа исчезло.
— Сегодня только невежды назовут это чудом, — продолжал гость. — Никакого чуда здесь нет. Всякий просвещенный скажет, что ты только что видел действие психической энергии. Факт давно известный и изученный наукой.
Значит, уясни главное: перед сеансами медитации очищай сознание, медитация есть приобщение к пути жизни. Вбирай в себя энергию жизни, затем очищенным сознанием направляй ее на цель с силой, на которую способна твоя воля.
Гость с улыбкой посмотрел на Рэймонда, повернулся к огню и сказал:
— И вот еще, что ты обязательно должен знать…
Рэймонд Уикс отложил лист.
Подошло время завтрака. Пока в очаге разгорались дрова, Рэймонд достал разделочную доску, из корзины выложил карпов и принялся на ней их потрошить. Когда с этим было покончено, промыл рыбу, налил в кастрюлю воды и поставил на огонь. Вскоре в кастрюле забулькало. Рэймонд опустил в нее половину утреннего улова, туда же бросил несколько щепотей укропа. Оставшиеся три карпа были обильно посыпаны солью и в судке поставлены на полку к мешочкам с сушеными ягодами. Для приготовления гарнира пошла редька дайкон, ее Рэймонд натер через терку, к редьке нашлось немного петрушки. Минутой позже к столу, сервированному лишь тарелкой и вилкой, он подал себе завтрак. С удовольствием вдохнул исходящий от рыбы пар и приступил к еде.