— Разлюбишь, что ли?
— Это я не смогу. Я просто заберу тебя к себе.
— Я согласна! Но потом. Завтра мы с тобой за усатым должны проследить. Я запомнила адрес, куда он пойдет. Жду тебя в девять тридцать на Сухаревке у церкви. Все, целую!
В трубке раздались гудки отбоя.
Олег не ожидал от Насти такого напора, такой самостоятельности и такой бесшабашности.
Впрочем, она права. Завтра надо посмотреть за Лобачевым. А там решать по обстоятельствам. Или задержать его, или проследить до его дома.
И обязательно надо выяснить, к кому он направляется с такими предосторожностями. Наверняка это его очередная жертва!
Настя даже адрес не назвала. Только восточную фамилию — Мамедова или Нуриева.
Олег вдруг замер: а вдруг это Галаева, вдруг Лобачев обнаружил квартиру в Воскресенском и назавтра готовит убийство?
Настю уже не спросишь. Звонить в час ночи на квартиру Елагиной Олег не решился.
Но наверняка Настя назначила время встречи с запасом. Олег должен успеть. Он просто не может не успеть.
Остаток ночи Олег не спал. Он думал. И не о Лобачеве и Елагиной. И не о завтрашнем деле.
Крылов мечтал о Насте, которая произнесла, что целует его. Теперь она почти его невеста.
Он представил, что эта девушка всю жизнь будет рядом с ним, всю жизнь будет задавать массу наивных вопросов, всю жизнь будет мелькать перед его глазами.
Вот когда Крылов размышлял так о других знакомых девушках, он ощущал себя неуютно, тревожно и неприятно. Он не хотел этого.
А думая про Анастасию, он чувствовал желание, восторг и приятное душевное волнение. Он хотел, чтоб она была рядом каждую минуту. Сейчас и навсегда.
Олег даже прошептал, что очень любит Настю.
И это была правда, только правда и ничего, кроме правды.
Первым в квартиру Назимовой вошел Саша Караваев.
Он галантно раскланялся и принял с я быстро, но методично осматривать комнаты, кладовки, шкафы. Все закутки, где Роза Сабировна могла спрятать нежелательных свидетелей будущей беседы.
Назимова спокойно стояла в коридоре и наблюдала за действиями бесцеремонного гостя. Она видела этого парня раньше, когда посещала «прокурорский» кабинет Лобачева.
Сегодня она готовилась к каким-нибудь проверочным действиям с их стороны. Без тени удивления или испуга Роза ждала завершения этого молниеносного обыска.
Через пять минут Александр опять появился перед Назимовой и склонил голову:
— Простите, Роза Сабировна. Служба у нас такая. Собачья работа! Очень не хотелось бы нарваться на сюрпризы с вашей стороны. Вот и приходится действовать так нахально.
Он вернулся в большую комнату и, открыв балконную дверь, несколько раз взмахнул рукой. Убедившись, что сигнал принят, он запер балкон и разместился на диване в окружении огромных плюшевых собак.
— Роза Сабировна, не сочтите за труд встретить шефа. Он поднимется через пару минут.
Действительно, через три минуты в комнату вошел Лобачев.
И Назимова начала вести себя как радушная хозяйка. Она что-то оживленно щебетала, совершенно не обращая внимания на развалившегося на диване Александра.
Лобачев заметил это и улыбнулся. Он решил удалить Караваева.
— Ты, брат, погуляй внизу. Осмотрись на всякий случай. Я здесь буду не очень долго. У нас тут интимная беседа намечается.
После ухода Караваева Роза Сабировна сразу стала серьезной.
Указав жестом на круглый стол в центре комнаты, она взяла инициативу на себя и приступила к переговорам:
— Начнем деловую часть. Садитесь, уважаемый…
— Николай Николаевич. Можно просто Николай.
— Садитесь, Николай. Я готова сегодня же решить все наши вопросы, но мне нужны гарантии.
— И мне они нужны, милая Роза. Прежде всего, вы можете доказать, что необходимая сумма у вас есть?
— Хорошо, смотрите.
Назимова встала и, подойдя к стене, резким движением сбросила на диван огромную картину.
При этом обнажилась дверь японского сейфа, глубоко вмурованного в старую кирпичную кладку.
Это хитрое устройство не имело замочной скважины. Сейф открывался каким-то кодом и без ключа.
В правом верхнем углу находилась панель с маленьким дисплеем, очень похожая на встроенный калькулятор. А в центре имелась поворотная рукоятка с множеством делений.
Лобачев даже не пытался запомнить все манипуляции, которые производила Назимова. Кроме того, стоя перед сейфом, она, естественно, закрывала собой большую часть обзора.
Открыв сейф, Назимова повернулась и, театральным жестом указав на содержимое, вопросительно взглянула на Лобачева. Тот привстал и кивнул, подтверждая, что видит кучу денег.
— Роза! Я почти удовлетворен. Но можно ли мне поближе взглянуть на одну пачку? Скажем, третью сверху в правой стопке.
Назимова вытащила требуемую пачку. Это сто штук стодолларовых бумажек. И все они новенькие в стандартной банковской упаковке.
Она бросила пачку на стол перед Лобачевым. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы определить, что это не «кукла» и не фальшивка. Баксы приятно хрустели, и от них исходил особый аромат. Его ни с чем не спутаешь.
Назимова оставила сейф открытым и вновь заняла свое место за столом переговоров.
— А теперь, Николай, я хочу получить гарантии. И не предлагайте мне ксерокопии протоколов. Я сама могу всякую туфту изготовить.
— Понятно, Роза. Не извольте беспокоиться.
Лобачев открыл кейс и вытащил две пластиковые папочки. По документам было видно, что они Недавно подшиты в дело.
— Ознакомьтесь. Это, заметьте, подлинники. Бланки, печать и подпись заместителя генерального. Это все не липа!
— Я должна все внимательно посмотреть.
— Смотрите, смотрите. Но некоторые вещи вам придется принять на веру. Вот если я деньги сегодня получаю, то в суд пойдет вот эта бумажка со смешной формулировкой: «Превышение служебных полномочий». Правда, придется еще двадцать три протокола изъять, три тома перенумеровать, нужных людей прикормить. А уж если мы не договоримся, то на стол судьи ляжет эта бумага. Тут уж, как говорится, вплоть до высшей меры.
— Все ясно, Николай. Вы готовы написать мне для отчета…
— Расписку?
— Вроде того. Скажем: «Деньги за организацию выгодного исхода уголовного дела такого-то получены в полном объеме».
— В таких выражениях я согласен. Это прхоже на адвокатские услуги.
Назимова внимательно прочитала расписку и удовлетворенно взглянула на Лобачева:
— Все, Николай. Теперь будем деньги считать.
Она встала и без суеты двинулась к сейфу с явным намерением выложить перед Лобачевым денежные пачки.
Он даже открыл кейс, готовясь аккуратно разместить там честно заработанные доллары.
Назимова продолжала держать в руках расписку и две пластиковые папки с документами из дела. Она лениво швырнула бумаги на нижнюю полку и мягким кошачьим движением толкнула дверцу сейфа.
Через секунду Лобачев услышал щелчок и легкий скрип.
Похолодев, Лобачев ощутил, как в недрах сейфа двигаются толстые стальные штыри, намертво запирая его.
Как бы издеваясь, железный шкаф пропел веселенькую американскую мелодию, исполненную с японским акцентом. Ему еще не хватало поклониться и пропищать: «Хозяин, я закрылся».
Роза Сабировна опять заняла свое переговорное место.
В ее лице почти ничего не изменилось, лишь появилась легкая тень надменности и превосходства.
— Мне очень приятно, Николай, что вы не волнуетесь, не кричите, не делаете резких движений. Или вы не сообразили, что произошло? Поясняю: этот сейф вскрыть невозможно. В нем ваша расписка и документы, подписанные Корноуховым. Но главное — там мои подробные мемуары. Все: как вы меня вызывали, как вымогали, как угрожали.
— Неужели я угрожал?
— Точно не помню, но могли. Но вы, кажется, упомянули, сколько денег передадите Корноухову.
— Я и это говорил? Роза, это уже слишком?