Он точно помнил, что уходил вчера последним и сам настроил этот маленький сторожевой сигнальчик.
Жестом Савенков предупредил Марфина и открыл дверь.
Первым делом Савенков бросился к шкафу в большой комнате.
Забравшись на стул и с трудом приподняв верхнюю крышку, он извлек маленькую видеокамеру. Надев очки, Савенков долго рассматривал ее маленький экран. Затем он положил камеру и вытянул перед Марфиным обе руки, показывая четыре пальца и три пальца.
Михаил хлопал глазами, не понимая шефа.
Не сразу понял он и следующую фразу:
— Слушай, Михаил. Вчера якобы указ какой-то был по МВД. Реорганизация у них. Министра хотят посадить.
— Кто же его посадит? Он особа, приближенная к самому верху.
— А я мельком слышал, что могут посадить. Давай-ка я по «Маяку» попробую поймать, а ты «Вести» настрой.
Затем Савенков притащил из кухни приемник и, поставив его прямо над закладкой, врубил достаточно большую громкость.
Второй приемник он установил в своем кабинете и, как показалось Марфину, долго искал джазовую и наиболее громкую музыку.
Теперь можно было разговаривать:
— Миша, ночью камера работала сорок три минуты. Гости у нас были. Вот тебе инструкция, вот провода, наушники — подключайся. Ты быстрей меня в этом разберешься. Кино будем смотреть.
Марфин довольно долго возился с незнакомым прибором.
К началу сеанса успели подойти Ермолов и Варвара. Не было только Олега.
Наушники были лишь у Савенкова, и он старательно прикрывал уши ладонями, пытаясь через разноголосицу современной песни услышать разговор ночных гостей. Но налетчики работали молча.
Игорь узнал их почти сразу. Он написал на листе бумаги: «Татаринов, Лобачев?»
Лобачева они знали только по безусым фотографиям, которые передал им Рогов.
Варвара, пожалуй, чаще других видела эти фотографии, расспрашивая Галаеву о ее работе в «Янусе».
И сейчас она с уверенностью зачеркнула на листе вопросительный знак около фамилии Лобачева и поставила восклицательный.
Налетчики работали молча. Это не было похоже на обыск или установку новой техники.
Татаринов вынимал из кейса какие-то коробочки и папочки и раскладывал их в шкафах и столах. Лобачев спокойно работал с компьютером.
Увидев это, Марфин буквально влез в экран телевизора.
Пять раз он останавливал запись и повторял отдельные моменты. А затем бросился на свое рабочее место.
Он уловил, что Лобачев не списывал у них информацию, а вводил свою. Минут через двадцать послышалось мерное жужжание принтера, выводящего на белый свет Лобачевские подарки.
Илья и Варвара также стали периодически удаляться от телевизора и, повторяя манипуляции Татаринова, извлекать и складировать на столе его дары.
Завершив просмотр и прихватив добычу, Савенков вывел свою команду на улицу и усадил в «Волгу».
Он отъехал буквально пятьсот метров и остановил машину напротив Высшей школы полиции. Не потому, что считал это место наиболее безопасным. Просто здесь была возможность припарковаться в тени и спокойно изучить найденные бумаги и вещи.
Савенков почти сразу понял ситуацию. Вед это напоминало плохой шпионский роман или дешевый детектив. Детскую игру в индейцев!
Лобачев наполнил их офис старой шпионской атрибутикой: фотоаппарат-зажигалка, шифровальные блокноты, листы для тайнописи, катушки негативов с, вероятно, секретной информацией.
Бумаги представляли собой сочинения Лобачева на тему: «Переписка иностранного агента «Сова» со своим разведцентром».
— Чушь все это, ребята. Лобачев решил повеселиться, — начал успокаивать всех Савенков. — Вы представляете, если бы сегодня у нас провели обыск и все это нашли? Ну и что?
— А ничего! — в том же бодром тоне продолжал Илья Ермолов. — Быстро бы разобрались. Денек нас подержали бы на Лубянке, потом недельку в Лефортове и разобрались бы. Мы бы всем объяснили: «Нам тут некоторые подбрасывают улики всякие».
— Не о том вы, ребята, — взволнованно зашептала Варвара. — Смотрите, вот три листа. Все они в разных местах были. Этот в компьютере, этот в столе, этот в шкафу. И тексты разные, кроме одной фразы. Это самое главное. Слушайте: «Особенно нас беспокоит поведение агентов Гамлета и Галины. Мы предотвратили попытку предательства с их стороны и изолировали на нашей конспиративной квартире. Поселок Воскресенское, дом 14, квартира 2. Прошу согласия на их ликвидацию».
— Это уже не шутки. Надо срочно ехать. Игорь, пусти меня за руль.
Ермолов говорил это на ходу, перемещаясь на место водителя.
— Они же знают точный адрес. Актер наш, Аркадий, он в «Гамлете» играл, в эпизоде. Тень отца изображал. И Галаева сойдет за агента Галину. Они их уже убили или сегодня собираются убить. Позвоните им кто-нибудь!
Варвара взяла у Савенкова сотовый телефон и, пытаясь делать все быстро, набрала номер.
Телефон в Воскресенском молчал. Такого вообще не могло быть, но он молчал.
Они уже проехали МКАД, когда раздался входящий звонок.
Телефон был в руках у Варвары, и она ответила:
— Слушаю. Олег, это ты? Где вы? Не поняла, где?
Встретившись с Настей и сразу выяснив, что Лобачев направляется не в Воскресенское, Олег несколько успокоился.
Мало ли какая у него опасная встреча… Очередной шантаж, вымогательство. Вот он и страхуется!.Но посмотреть за ним надо…
По дороге они весело болтали. Настя учила его, как развивать память:
— Вот этот адрес, куда мы едем, — ты думаешь, я записала?
— Надо было бы. Вдруг не туда приедем.
— Ничего подобного. Я точно все запомнила: Старыгинский переулок, дом двадцать два, квартира девятнадцать. А как я это запомнила?
— Я бы не запомнил.
— Учись, студент. Сокращаем слова «Старыгинский переулок». Получается «старпер». Смешное слово! Я его навсегда запомнила. А теперь и ты его запомнил.
— Вроде запомнил. Расшифровать бы потом правильно. А цифры?
— Совсем просто: двадцать два — это мой возраст. Так?
— Не знаю. Я тебя о возрасте не спрашивал. Когда пойдем в загс, ты дашь паспорт, и я увижу.
— Не спрашивал, но тебе Рогов, наверное, все данные обо мне предоставил?
— Это без комментариев. А следующая цифра?
— Девятнадцать. Я думала, ты сам поймешь. Мы с тобой встретились первый раз девятнадцатого числа. Я этого никогда не забуду.
Анастасия первая увидела Лобачева. Она быстро закрыла собой Олега, и они долго целовались. Так требовала конспирация!
Олегу было не очень приятно, что в такой момент он изловчился и два раза нажал на спуск простенького японского фотоаппарата, висевшего у него на ремне.
Нет, нормально. Пусть останется на память Лобачев, входящий в этот страшный и опасный для него дом.
Около часа они осторожно, как им казалось, осуществляли наблюдение за подъездом. Во всяком случае, о требованиях конспирации они вспоминали каждые пять минут.
Когда Лобачев вышел из дома и занял место в машине, Олег, продолжая конспирироваться, шепнул Насте: «Запомни номер. Первые две цифры — это мой возраст, а две вторые — это дата нашего первого поцелуя».
Машина медленно проехала мимо влюбленной парочки и свернула в ближайший переулок.
Постояв еще немного, Олег и Настя направились к дому.
Яркое утреннее солнце отражалось в стеклах телефонной будки, и они даже не видели, что в ней стоит человек, который наблюдает за ними.
А Лобачев в этот момент снял трубку и стал набирать «02». Но только после того, как они вошли в подъезд.
На последний этаж они поднялись на лифте. Вот она — квартира девятнадцать.
И что дальше? Позвонить и спросить: «А не заходил ли к вам господин Лобачев?»
Глупо!
Да и он, пожалуй, давно уже не Лобачев, не Николай и не Федор, а какой-нибудь Семен Абрамович.
Олег пожал плечами, переглянулся с Настей и машинально тронул дверь. Ему казалось, что он чуть-чуть дотронулся до ручки, но массивная дверь полностью открылась.