— Простите, — повторил мужчина, взволнованно дыша, — за то, что я так грубо с вами обошелся, схватил, потащил куда-то… но мне кажется, эта сфера… плохо влияет на вас.
Я протер глаза, размял пальцами виски, и мне стало легче.
— Да нет, напротив, она заставила меня испытать потрясающее ощущение! — Я почувствовал, что это ощущение, хоть и вызванное искусственно, по-настоящему очистило меня, придав душевных сил. Я заулыбался и вновь, уже с безопасного расстояния, взглянул на колбу. — Какая удивительная штука! — Я перевел глаза на собеседника и увидел черные, слегка раскосые глаза и курчавую бороду, прячущую нервно подрагивающие уголки губ. В руках он теребил скомканный лист бумаги.
— Простите, я не представился, — смутился я. — Макс. Спасибо, что вы спасли меня от падения на библиотечные ценности.
— Гоби, — ответил он и, внимательна заглянув в мои глаза, с тревогой в голосе спросил: — С вами точно все в порядке?
— Да, вполне, — ответил я.
— Тогда всего хорошего, — чернобородый учтиво поклонился, развернулся и ушел. Что-то в его поведении показалось мне подозрительным. Слишком внезапно он появился, слишком поспешно исчез, слишком бурные эмоции отразились на его лице.
Как всегда неожиданно в поле моего зрения возникла Лора.
— Макс, я хочу тебе что-то показать, — заговорщицки зашептала она и, не дожидаясь моей реакции, схватила за руку и потащила в конец зала.
Проносясь мимо электромагнитной сферы, я мысленно отметил надпись на подсфернике: Эмосфера, Ирагобий, год № 1500. Так это его работа, пронеслось в голове.
— Вот, смотри!
Длинный тонкий стебель, стыдливо прикрытый ромбовидными отростками, вырастал из подножия стеклянного шара и заканчивался утолщением в виде изысканной чашечки из нежнолиловых упругих листков, слегка выгнутых у краев. Чашечка была бархатистая на вид и источала нежный аромат.
— Запрограммированная биомасса! — проникновенно произнесла Лора. Она коснулась рукой стекла сферы, и чашечка, словно живая, потянулась навстречу движению.
— «Цветок», — медленно прочитал я надпись, кивком головы соглашаясь с красотой творения.
Это была отличная идея — взять биотехнологию, изобрести что-нибудь саморазвивающееся и вложить его в причудливую форму, которую придумает Лора.
Любуясь цветком, Лора задумчиво произнесла:
— Разве можно создать что-то прекраснее?
Внезапно за нашими спинами возникла внушительная фигура. Сильный голос с выражением произнес:
— Наш мир — единое целое. Раздробить его на кусочки и заново сложить из них мозаику бытия можно бесконечным числом способов. В этом и есть смысл жизни для мастера сфер. Сложить мозаику и наслаждаться ею.
Это был Хранитель зала комбинированных сфер, он же глава Совета, из года в год решавшего, чье творение станет лучшим. Медлительность движений и уверенное спокойствие на лице выдавало в нем человека, который знает, о чем говорит, а коротко стриженный ежик седых волос добавлял облику твердости.
— Здравствуйте, Хранитель, — почтительно поздоровались мы.
— Я вижу, вы работаете над комбинированной сферой, — вежливо поклонился тот в ответ на наше приветствие, — но где же третий?
— Третий? — недоуменно переспросил я.
— В группе комбинированных сфер выступают только триады, — пояснил Хранитель. — Это правило существует уже несколько лет и позволяет нам получать впечатляющие результаты. Если у вас нет кандидатуры, мы можем помочь вам найти хорошего мастера.
Лора раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но я опередил ее:
— У нас есть кандидатура. Мастер Ирагобий.
Мне показалось, что при звуке этого имени воздух внезапно стал разреженным. Хранитель вздрогнул, лицо его словно окаменело. Лора вопросительно вскинула брови и переводила взгляд с меня на старца. Пауза затянулась, а я пытался по внешнему виду Хранителя определить, что у него на уме. Жаль, у меня нет сферы, читающей мысли. Кстати, это идея, надо запомнить на следующий год. Наконец Хранитель уклончиво ответил:
— Я рекомендую вам поискать другого участника, — и, кивком головы дав понять, что разговор окончен, направился в сторону своего кабинета.
— Кто этот Ирагобий? — спросила Лора.
— Пойдем, я покажу тебе его работу.
Прошло несколько дней, прежде чем я снова встретил Гоби. Я времени даром не терял и изучал все более старые архивы библиотеки. Помимо сфер, меня интересовало прошлое Гоби, но, проштудировав его биографию, прикрепленную к Эмосфере, я ничего не нашел. Биография была блеклая и очень поверхностная, впрочем, как и у всех других мастеров, — родился, учился, первый конкурс, первая победа, а потом еще и еще конкурс, вот и все, что составляет нашу жизнь. Единственное, что бросилось в глаза, — Эмосфера была последней в веренице его побед. После этого Гоби ни разу не фигурировал как участник. Будто исчез.
Лора не помогала мне рыться в архивах. Свою идею для конкурса она уже сформулировала, а проводить время в библиотеке в поисках дубликатов или дополнительных знаний ей казалось лишней тратой времени. Информация о Гоби ее не интересовала. Хотя она тоже была очарована работами таинственного мастера, ее смутила реакция Хранителя на его кандидатуру.
— Хранитель не может быть не прав. С твоим мастером что-то неладно, может, он тоже свои поделки любит погромить, — высказала она шутливое предположение о причине поведения судьи.
Однако Лора не была против того, чтобы взять Гоби в триаду. Хранитель не сказал жесткого «нет» — значит, мы вольны поступить по-своему. Эмосфера и другие сферы Гоби, которые я нашел в библиотеке, выдавали в нем изощренного изобретателя, и я решил заполучить его в триаду во что бы то ни стало. Я начал искать Гоби, спрашивал о нем других хранителей и мастеров, но никто ничего о нем не знал или делал вид, что не знает.
Наконец совершенно случайно, как это обычно бывает, я обнаружил Гоби в библиотеке, дремлющим на уютном диване в зале биосфер. Когда я окликнул его, он резко открыл глаза, встал и посмотрел на меня таким ясным взором, будто и не спал вовсе.
— Макс, приветствую! Как ваша голова? — участливо спросил он.
Мы обменялись любезностями, а потом я предложил ему участвовать в нашей триаде. Услышав это, Гоби отшатнулся и быстро проговорил:
— Простите, но я не думаю, что это хорошая идея. Я давно уже не выступаю… — Он хотел сказать что-то еще, но передумал и замолчал.
Вдоль стеллажей медленно скользили посетители, редкий шепот и приглушенный стук каблуков наполнял зал биосфер. Гоби опустил глаза и нерешительно переминался с ноги на ногу. Видно было, что он хочет уйти. Я тоже растерялся. Его резкий отказ стал неожиданным для меня, и я не знал, что делать дальше. Мне стало досадно, и я вспылил:
— Тогда зачем ты здесь? Приходишь посмотреть на успехи дней былых? Трусишь создать что-то новое? Боишься проиграть?
Я так долго его искал, уже представлял, как мы работаем вместе, сроднился с мыслью о нашей триаде. Я продолжал говорить колкости, но, когда встретился с ним глазами, невольно осекся. Он улыбался, спокойной и мудрой улыбкой человека, который знает гораздо больше меня.
— Ты проявляешь эмоции, — произнес он, как мне показалось, одобрительно и указал на диван. — Давай присядем, я расскажу тебе кое-что.
Много лет назад Гоби создал сферу, которую Совет Хранителей признал опасной. Произведение и всю документацию по нему уничтожили, а мастеру было предписано творить под контролем Совета на заданную тему и представлять по одной сфере ежегодно. Если сфера не устроит Совет по каким-то параметрам, мастер должен переделывать ее до тех пор, пока она не будет признана удовлетворительной и ее примут. Поначалу Гоби решил, что он вообще перестанет работать и таким образом покончит с собой, ведь наши тела устроены так, что жизнь в нас теплится, пока мы творим. Но однажды, когда Гоби лежал в своем маленьком прямоугольном жилище, умерщвляя себя отсутствием мыслительной деятельности, его осенило. Если он умрет, он сделает Хранителям чудесный подарок, они только этого и ждут. Поэтому лучше жить и мозолить им глаза, создавая предметы на грани чудовищного, дразнить и пугать их закостеневшие мозги. Гоби не сказал мне, что это была за сфера, которая так сильно изменила его жизнь, потому что это было условием договора. Но он уверял меня, что в ней не было ничего опасного — никаких драконов или взрывов, которые появились позже. Та вещица была прекрасным и, что еще более важно, новаторским творением, и, уничтожив ее, Хранители совершили преступление.