Оставались еще дети. Их поле полностью беззащитно перед вмешательством, и находились пауки, высиживающие добычу и в школах, и в детских садах. Таких Вик презирал, и сам у детей не тянул никогда. Принципиально.
Вот и получается, что в электричке ему сейчас сподручней. Улов здесь меньше, но и обстановка для работы спокойнее. И гарантия уйти целым — если вообще можно говорить о каких-либо гарантиях в этом деле — немножко больше.
Тягун еще раз оценил объект. Вскользь, лишь мазнул взглядом, чтоб не потревожить раньше времени. Девица что надо — симпатичная, личико свеженькое, лет, наверное, около двадцати. Но главное — бойкая. На окружающих смотрит с вызовом, глаза бесстыжие. Одним словом — современная раскованная девица. Вот и хорошо. У таких оттягивать — одно удовольствие! Поле у них постоянно напряжено, за счет собственных, так сказать, усилий. Подтолкни немножко — и потечет. А из этой чертовки аж брызжет жизненная энергия!
Искусству поиска объекта тягуны учатся в первую очередь, и здесь есть некоторые особенности. Во-первых, у женщин тянуть легче, чем у мужчин, это знают даже начинающие. Женщины более эмоциональны, открыты. Бывают, конечно, исключения, но они-то как раз и подтверждают правила.
Да, барышни живут чувствами, ахами, вздохами — переживаниями, а это все нестабильность поля. Не всегда слабость, отнюдь, но изменчивость, подвижность, текучесть — обязательно. А что еще нужно тягуну, как не перетекание?
Во-вторых, и женщины подходят не всякие. Скромницы, забитые серые мышки зажаты и скованы: в поведении, общении, в привычках и манерах. И поле заперто, будто навесили тяжелый амбарный замок. Попробуй подбери ключик — сто потов сойдет!
Зрелые дамы слишком уверены в себе и одновременно осторожны. В транспорте с первым встречным не знакомятся, цену себе знают и вот так запросто не раскрываются. И помнят о тягачестве, поэтому с незнакомыми мужчинами разговаривать опасаются вдвойне. Бывало, конечно, и таких взламывали и оттягивали положенную долю витакса как «здрасьте», но сегодня рисковать не хотелось. Нужно долг отдать.
С объектом Вик определился, но и основ мастерства никто не отменял. Для полноценного тяга нужна атмосфера, и более всего подходят для этого ссора, скандал, вагонная свара. Лучше с матом и прихватыванием друг друга за грудки.
Сейчас вагон заполняли в большинстве своем мужчины: рабочие с фабрики, отстоявшие дневную смену. У всех одинаковые дешевые куртки, одинаковые изношенные джинсы, одинаковые потертые физиономии. И одна на всех угрюмая тоска. Доберутся до Фуфайки, осядут в недорогих забегаловках и напьются копеечного пойла до зеленых чертей. А завтра снова на работу…
Ссору, конечно, можно затеять и здесь. Мужики в состоянии глухого раздражения, вспыхнут как свечки, но предприятие может оказаться себе дороже. Примутся сообща морду бить, тут не до витакса станет.
Тут и там по вагону попадались коренные обитатели предместья, собравшиеся в город по каким-то своим надобностям. В основном тоже мужики, но имелось и несколько пожилых женщин в старенькой простой одежде. Ехали молча, с угрюмыми усталыми лицами. Ни дорожных разговоров, ни обсуждений. Хоть бы мэра поругали сообща, что ли. Благо, повод всегда найдется. Но нет…
Девица стояла в проходе. А чуть ближе по ходу движения восседал благообразный мужчина в приличном пальто и шляпе. Краснолицый, с седыми висками, на крупном носу и круглых щеках сеточка сосудов. Ясно — гипертоник и любитель пива по вечерам. С некоторым достатком и высоким самомнением. Такие обычно заводятся с пол-оборота.
— Девушка, девушка!.. — Вик нахально полез через толпу пассажиров. Сзади зашикали, но это тоже было на руку. Пусть все произойдет в обстановке легкого общественного резонанса.
Биополе штука тонкая. И чуткая. Если окружающие люди возбуждены, если они в эмоциональном напряжении, поле жертвы тоже теряет устойчивость, становится более подверженным воздействиям извне. Каким бы крепким орешком ты ни был, но когда вокруг скандал или, к примеру, паника — ты уязвим.
Тягуны это отлично знают, и Вик частенько замечал наметанным взглядом: если где-то вспыхнула заварушка, заговорили на повышенных тонах, загомонили, то, приглядевшись, можно различить рядом с участниками действа невзрачного гражданина неброской наружности.
Он скромно стоит чуть в стороне, стараясь не глазеть на возбужденных сограждан. По лицу видно, что скандал ему крайне неприятен, может быть даже, он испытывает чувство стыда за соотечественников. За их покрасневшие лица, распяленные в крике, брызжущие слюной рты, за вцепившуюся в чужой ворот пятерню. Но и не уходит он, такой вот скромный и интеллигентный. Не бежит сломя голову от ругани и чужого хамства, а, наоборот, жмется к спорщикам поближе. И снимает витакс.
Вику сейчас было нужно именно это.
— Девушка! — под возмущенный ропот пассажиров он наконец-то пробрался к объекту. — Это не вы обронили?..
Он обозначил движение рукой с зажатой женской перчаткой и тут же всем своим весом стал на ногу благообразному.
Брови девицы взлетели кверху, даже рука слегка потянулась, но перчатка, не имевшая к ней, конечно-же, никакого отношения, осталась в кулаке тягуна. А вот мужик буквально, взвился:
— Ах, чтоб тебя!.. Ты что, ослеп?! Куда ноги ставишь, олух, хоть смотри!..
— Ладно-ладно, папаша, — Вик придал интонации по возможности больше развязности, — не серчай… И это, не голоси так, я ж тебя не раздавил.
— Не раздавил?! — мужик чуть не подскочил от такой наглости. — Да ты мне ногу мало что не оторвал!..
Ситуация развивалась согласно плану. Девица чуть отстранилась и, брезгливо изогнув чувственные губки, постреливала глазками на спорщиков. Пока она считает себя непричастной, а нужно сделать из нее союзницу. Чувство сопереживания открывает поле как ничто другое.
— Ты же сидишь, дед!.. — еще подзавел Вик гипертоника. — С комфортом, в мягком кресле! Тебе бы еще и вагон пустой, да? Чтоб никто к тебе не прикоснулся?
— Какой «прикоснулся»!. — не унимался мужчина, явно среагировав на обидное «дед». — Ты по мне топчешься, как стадо коров!.. Хоть под ноги смотри!
— Вот все они, старики, такие! — Теперь Вик апеллировал к девице. Приглашал ее как бы разделить с ним справедливое негодование. — Все им плохо! Везде первые, везде им дорогу уступи, всегда уважение окажи… Чуть зазевался, не заметил дедушку — и вот ты уже хам, сволочь и грубиян!
Девушка непроизвольно кивнула. Еще бы — с таким самомнением, ярко выписанным на смазливом личике, она наверняка рассуждала так же. Искренне считала, что дорогу должны уступать ей. И лучшее место в вагоне тоже. И не только в вагоне. А то ведь за этим старичьем не протолкнешься! Вот так станут на дороге затором, непреодолимой преградой, и можно не успеть, опоздать, не дай бог, к кормушке под названием «жизнь».
— Это вы, молодежь, распоясались!.. — голосил благообразный. — Прешь не глядя, по головам! Будь ваша воля, вы б всех нас, пожилых, в мешок — и в яму! Чтоб жить не мешали!..
— Да уж, вас в мешок засунешь, пожалуй! — зло выплюнула в ответ девица. — Сами кого угодно…
Ну вот, вмешалась, влезла в интеллигентное общение, теперь затянет. Коготок увяз, всей птичке…
Мужик тем временем распалялся все больше. Кто-то из толпы поддакнул, кто-то из женщин запричитал, девушка огрызнулась, но Вик уже не слушал. Теперь скандал будет раскручиваться по своим законам, втягивая в орбиту все новых участников. Тягун сосредоточился на объекте. Но не на лице, не на выражении глаз или произносимых словах.
Он увидел девушку как бы через мутное стекло. Контур, окруженный розоватым размытым ореолом. Ореол этот подрагивал, зыбился, медленно перетекал сверху вниз. Вику казалось, что он может потрогать поле рукой. Но это, конечно, иллюзия, а вот лиловый всплеск станет сейчас реальностью.