— Работала. Дети ее терпеть не могли. У нее и кличка была противная — Борман.
— Дети не всегда бывают справедливы.
— Только не в этом случае.
Рыбакова не стала дальше спорить с Львом Сергеевичем по поводу кличек, которыми учащиеся награждают своих педагогов. Она вообще не любила спорить. Тем более сейчас ее занимало совсем другое.
— Самого Карманова я видела только мельком, — сказала она, возвращая разговор в нужное ей русло. — Раза три, наверное. Не больше.
— И хорошо, что три, а не пять. Мерзкий тип. Весь в маму. Как говориться, против генов не попрешь. Лично я с ним горилку пить бы не стал даже на необитаемом острове.
— А Квасова с ним пила?
— Говорят. Сам я не видел. Поспрашивай народ, если интересно.
— К вам, Лев Сергеевич, полиция тоже, наверное, придет. Или даже повесткой вызовут.
— За каким хреном?
— Думаю, вас будут про взаимоотношения в семье Квасовых расспрашивать. Вы же их самый близкий сосед. Один забор на двоих.
— У нас весь переулок их соседи. И почти у всех на нее зуб был.
— У меня не было.
Дубко снисходительно посмотрел на Валентину Васильевну.
— Так она на тебя просто вякнуть не смела, на вдову погибшего в Чечне героя. И в ментовке тебя все знают, и глава района с тобой за ручку здоровается. А простому народу она же житья не давала. Доносы на всех строчила. Обратите внимание, господа! — вдруг громко воскликнул Дубко и поднял вверх указательный палец. — Вонючие смерды смеют нарушать закон! Законница, мать ее, — продолжил Дубко уже спокойнее. — Хотя сама дочка вора и статью за клевету имела. А брат ее вообще бандит. Сволочь толстозадая.
— Лев Сергеевич, — с укоризной покачала головой Рыбакова.
— А! — небрежно отмахнулся Дубко. — Никто тут по ней скорбеть не будет. Все к попу в церковь бегала. Видно, хотела попасть в Царство Божие. Хрен она туда попадет. Сколько зла людям сделала, зараза!
— Она же пыталась у вас лет двадцать назад часть участка отсудить? И у нее тогда, как мне помнится, ничего не получилось. Так?
— Я эту гиену живо на место поставил, не смотря на ее дружбу кое с кем из районного начальства. Она с тех пор со мной и Ольгой здороваться перестала. А когда моего сына в областную администрацию работать пригласили, она тут же начала нас с женой по имени отчеству величать и в гости к нам набиваться. Откуда только узнала? Наверное, моя жинка языком трепанула. Ох, и тщеславная! Почти как все бабы. Ты, Васильевна, тут выступаешь как редкое исключение, подтверждающее правило.
Дубко покрутил колесико мышки и вывел на монитор очередную страницу.
— Мне пришлось тогда госпожу Райку пару раз матюками обложить, чтобы она успокоилась и перестала в друзья набиваться.
— И как? Успокоилась?
— А то! Не таких обламывали.
— Что ж, спасибо за минералку, Лев Сергеевич. Пойду я домой. Люську пора кормить.
— Заходи как-нибудь еще. Поговорим о вещах вселенских, а не об этой мелочевке. Устал я от убогих умом и нищих духом.
— Обязательно зайду. Обещаю. Но никакого секса!
Дубко, откинувшись на спинку кресла, засмеялся и погрозил Валентине Васильевне пальцем.
— Ух, ты! Юмористка. Не вздумай так при жене пошутить. Если не хочешь, конечно, чтобы меня постигла Райкина участь.
Глава 6
Вечером того же дня Валентина Васильевна отправилась в гости к Наталье Петровне Сениной, с которой она была в приятельских отношениях, несмотря на значительную разницу в возрасте.
Сенина, бывший доцент ленинградского вуза, переехала в Бирючинск, как говорила она сама, в девяносто пятом году прошлого века, оставив квартиру в городе на Неве старшей дочери. Жила она одна, но с обитателями Речного переулка почти не общалась. К подавляющему большинству из них она относилась с иронией, а к их секретам — с глубоким презрением. Наталью Петровну интересовали только благородные литературные страсти, и поведать Рыбаковой что-то новое о взаимоотношениях приречных обывателей она была не в состоянии. Но у старушки имелась одна замечательная привычка, которая могла оказаться полезной не только для ее здоровья.
В течение нескольких лет подряд Сенина регулярно в семь часов вечера отправлялась к реке на прогулку и, прохаживаясь по старому пляжу, на который и ходила обычно купаться Квасова, возможно в прошлый понедельник приметила там не только погибшую. Вопрос был лишь в том, вспомнит ли Сенина все подробности события недельной давности? Возраст она имела все-таки почтенный.