— Два дня — максимум! Действуйте! И как можно оперативнее! У меня такое впечатление, что кто-то включил обратный отсчет, черт возьми! Но не забывайте, что там мы на чужой территории — наших агентов привлекать к боевой части акции (если такая будет необходима) только в крайнем случае. Продумать несколько вариантов отхода, в том числе и ложных. Разрешаю при необходимости на месте применить психотропную обработку вплоть до высшей категории для получения интересующей нас информации. Докладывать немедленно в любом случае! Все, идите, Макс, выполняйте. С ВМС я свяжусь и попрошу о содействии.
Макс поставил стакан на стойку минибара, повернулся и вышел.
— Надо же… как его там — Санта Клаус!.. С Рождеством, едрёна мать! — шеф в сердцах грохнул стаканом об стол.
Глава 7. Сирокко
06 мая 20.. года, 22 часа 45 минут,
г. Оран, Алжирская Народная
Демократическая Республика
День выдался солнечный, но на удивление не очень жаркий. А к вечеру с моря нагнало туч, и захмарило так, что, казалось, вот-вот пойдет дождь. Со стороны Сахары начал поддувать желтый Сирокко, неся в себе тонны янтарного песка, отчего все небо было грязно-бежевого цвета. Пустынный песок проникал всюду — он был в еде, воде, за шиворотом, он скрипел на зубах… спасенья от него не было никакого. Алжирцы к этому испокон века привыкли и почти не обращали внимания, а вот европейцы чувствовали себя в такие дни не в своей тарелке — быстрая смена атмосферного давления, влажности, чистоты вдыхаемого воздуха — все это не могло не влиять на непривыкших к такому климату людей.
Двое мужчин, оба в светлых брюках и легких куртках, в чем-то похожем на тагельмусты[26] на головах, шли по грязной, заплеванной улице района Гамбетта в Оране. Здесь проживали алжирцы среднего достатка. Тем не менее, кроме трехэтажных шестиквартирных коттеджей, уныло протянувшихся вдоль улицы и размахивающих с балконов несметным количеством развешенного сушиться белья, тут и там попадались отгороженные от назойливых глаз высокими бетонными заборами небольшие виллы и особняки. Зелени практически никакой не было — под ногами заасфальтированная улица и посыпанные крупным гравием тротуары. Кое-где у заборов на корточках сидели алжирцы и флегматично жевали свою легкую наркотическую жвачку, от которой зубы годам к тридцати становились отвратительного коричнево-черного цвета. Годам к сорока, если их не лечить (а большинство местного населения не придавало этому ровным счетом никакого значения), зубы начинали крошиться и выпадать. Так что встретить здесь что-то похожее на голливудскую улыбку было трудно.
Уже начало смеркаться, когда два «туарега» подошли к дому № 168, остановились и присели у глухой стены неподалеку. Метрах в тридцати, дальше по улице, к бордюру прислонился старенький, замызганный полугрузовой фургон «Рено».
Шло время. Город погружался в сон, и все окрест начала обволакивать особенная африканская тишина, разбавленная треском цикад. Солнце опускалось все ниже над горизонтом и предметы вокруг постепенно приобретали все более явный оранжевый оттенок.
Наконец калитка в высоком заборе одной из вилл открылась, и из нее показался молодой высокий араб. Немного постояв и повертев головой налево-направо, он махнул рукой тем, кто был внутри. Из калитки вышли еще два человека, один из которых был, скорее, европейцем-южанином, и все втроем они двинулись вверх по улице, приближаясь к фургону. Два «туарега» за спиной троицы встали и отлипли от стены.
Дальше все произошло молниеносно. «Туареги» быстро достали пистолеты с глушителями и открыли огонь. Но за какую-то долю секунды до этого коренастый, среднего роста европеец, проворно присел, одновременно развернувшись на 180 градусов и, достав пистолет «Глок», выстрелил. Один из «туарегов» будто споткнулся и, роняя оружие, стал валиться вперед. Тело продолжало двигаться, а ноги уже не шли. Арабы, сопровождавшие европейца, получили каждый по пуле — один в затылок, второй между лопаток — и мешками осели на гравий.
В это же время открылись задние створки и боковая дверь фургона, стоявшего в каких-то десяти метрах от места событий, и оттуда выскочили три человека с оружием. Европеец же, перекатившись пару раз вбок и продолжая стрелять, почти скрылся в боковой улочке. Оставшийся «туарег», присев на одно колено и держа свою «Беретту-92» двумя руками, вел прицельную стрельбу, пытаясь отсечь его от проулка и не дать в него нырнуть.
Европеец перенес огонь на троицу из фургона, которая подбегала к нему, но некстати закончилась обойма. Тогда, увернувшись от первого из нападавших, он нанес второму сокрушительный удар кулаком в диафрагму и, не медля ни секунды, попытался достать ногой третьего. Не совсем удачно — удар пришелся в плечо и лишь немного ошеломил противника. Этой передышки ему хватило, чтобы ухитриться сменить обойму, но это было последнее, что он успел — два контакта «Тайзера», пробив рубашку, впились в кожу, и 50 тысяч вольт разбухли в его мозгу ослепительной вспышкой…
07 мая 20.. года, 00 часов 05 минут,
поселок Кристель близ г. Оран, АНДР[27]
В кромешной темноте четыре фигуры спустились на песчаный пляж по выдолбленным еще в 16 веке в скале ступеням, неся длинный тяжелый сверток, и подошли к воде. Море слегка накатывало чернильными волнами на песок, который был немногим светлее и самого моря и скал, окружавших со всех сторон этот небольшой и уютный днем пляж.
Легенды утверждали, что сам Барбаросса присмотрел эту небольшую гавань для своих боевых кораблей. Несмотря на песчаный пляж, глубина уже в двадцати метрах от берега достигала 6–8 метров, что позволяло кораблям подходить почти вплотную к берегу и быть незаметными с моря. Чуть дальше на скалах ржавели брошенные здесь же в те времена якоря. На некоторых из них даже частично сохранились деревянные детали.
Положив ношу, трое сели, а один отошел чуть в сторону и тихо проговорил в рацию:
— Посылка со мной. Готов передать в квадрате 50–90. Послушав хрипящее-шипящий ответ, он произнес:
— Понял. Даю пеленг. Ждем. Отбой.
После этого сложил антенну, положил трубку космической связи «Иридиум» в объемный нагрудный клапан куртки и присел рядом со своим отрядом.
Часа через два командир, бросив взгляд на мерцающий экран пеленгатора, встал и тихо скомандовал:
— Товсь…
Бойцы вскочили и приготовились поднять безжизненный сверток.
С моря донесся едва слышный шум двигателя, и на пляжный песок въехала, взрыхлив верхний слой, легкая спортивная лодка. Бойцы подняли сверток и, зайдя по колено в теплые чернила Средиземного моря, погрузили его на глиссер. Обменявшись несколькими словами с человеком, управлявшим катером, он повернулся и по очереди пожал остающимся спутникам руки. Спустя несколько минут глиссер растворился в черноте ночи, унося и сверток и их командира.
Постояв некоторое время на берегу, группа молча проследовала обратным маршрутом, загрузилась в фургон «Рено» и исчезла во тьме.
Чернильное море с легким шорохом продолжало бросать небольшие волны на черно-серый песок, изредка зеленовато сверкая люминисцентным планктоном…
07 мая 20.. года, 02 часа 45 минут,
фрегат ВМС США «Хейес»,
Средиземное море
— Лючиано, ты уже прекрасно понял, что нам от тебя надо. Больше никаких вопросов не будет, — Макс поставил стакан на округлую металлическую раму иллюминатора и скрестил руки на груди. Международный бандит сидел перед ним, привязанный к принайтованному к полу железному стулу.
26
Тагельмуст — головной убор туарегов. Закрывает все лицо кроме глаз. Обычно окрашен в цвет индиго.
27
Арудж Барбаросса (1473–1518 гг.), мореплаватель, правитель Алжира с 1516 по 1518 гг. Османский гази, ведший священную войну против христиан. В европейских источниках — пират.