А вскоре после этого обнаружилось, что ты можешь легко расщепляться на Федора и остальных субов, стоит только принять все тот же Обе-1. Согласись: в условиях подпольной деятельности синтезатов — крайне полезная способность, учитывая, что память синтезованной личности отдельными субами не воспринимается, — профессор подался вперед и вопросительно поднял брови.
Я не ответил, безмолвно глядя на Гаврюхина и на себя словно со стороны. Меня охватило чувство сродни дежа вю, только наоборот: казалось, что в комнате на самом деле нет ни меня, ни профессора, а наш разговор происходит где-то в другом измерении. И хотя я понимал все, что говорит Гаврюхин, в голове возникла пустота безмыслия, не оставлявшая мне возможности произносить слова. Но старик ждал, и мне пришлось заставить себя кивнуть.
— Вот! — Он довольно откинулся на спинку стула и хлопнул ладонью по столу, будто подводя итог. — Но самое интересное открылось, когда расщепленные Обсом субы соединялись вновь.
— Память сама собой восстанавливалась, — быстро проговорил я, внезапно вывалившись из пустоты безмыслия в словесный мир.
— Не может быть, чтобы ты вспомнил! — не поверил Проф.
— Скорее догадался, — я пожал плечами. Мне и самому было непонятно, откуда взялась эта мысль.
— Не просто догадался, — прищурился Гаврюхин. — Я думаю, это опять проявляется твоя врожденная склонность к синтезу. Две личности: одна — из девяти субов, другая — из двадцати пытаются соединиться в одну и воскресить ее память. — Гаврюхин встал и принялся ходить по кухне. — Побывав на кристалле, Федор сплавился в единое, неделимое целое и не допускает существования второй личности. Он оказался сильнее, занял сознание и подавил девятисубового Кораблева. Поэтому ты и не видишь его память. И п-ключ твой залип намертво.
— И что теперь?
— А теперь… — Он вдруг наклонился через стол и стал внимательно меня рассматривать. — Ну-ка, дай-ка… — Он протянул руку В моему лицу, и я замер, позволив ему отодвинуть сначала одно мое нижнее веко, потом другое. — Теперь тебе надо поспать! — заключил профессор и, поднявшись, стал убирать со стола.
Я откинулся на спинку стула, чувствуя, что и в самом деле жутко вымотался, но в голове крутилось еще столько вопросов…
— Обязательно! — безапелляционным тоном перебил мои мысли Проф, решительно отвергая любые возражения.
— Ладно, — смирился я и, зевнув, поплелся в комнату.
Следующее утро было на редкость суматошным. Я восстанавливал старые контакты, изыскивая возможности запустить по новой производство АС-2. Много звонил, потом ездил по ряду адресов. Приходилось снова идти на риск, доставая все необходимые для изготовления препарата компоненты. Нужны были деньги, и тут мне здорово помогал Проф. Он разрабатывал способы финансирования и поднимал все свои связи, чтобы полупить необходимые средства. Заскочив в квартиру между делами, я услышал, как Гаврюхин по икому разговаривает с одним из Ихных людей, и замер в прихожей, поражаясь способности старика подстраиваться под интонации собеседника и наводить того на нужные выводы.
— Ну, ты, Проф, мастер! — восхитился я, заходя в комнату, Когда беседа уже завершилась отменной договоренностью об очередном денежном вливании в наше дело. — Видать, недаром один из твоих субов был актером.
— Лев Гаврилов, был такой, — подтвердил старик.
— А почему Гаврилов?
— Ему казалось, что Гаврюхин — звучит слишком примитивно для звезды. — Профессор улыбнулся. — Хотя вряд ли он Добился бы большого успеха — фактура не яркая! Да и глуповат был…
— Ну, с нынешним-то Профом никто из субов не сравнится, — согласился я. — Пообедаем?
— Давай!
Я выложил на стол только что купленные саморазогревающиеся консервы и хлеб. Гаврюхин вскрыл две банки, я распечатал буханку и отрезал пару толстых ломтей.
— Скажи, Проф, — спросил я, доставая ложки, — а как ты умудрился сбежать из изолятора для синтезнутых?
— Да вообще-то случайно. Я, знаешь ли, едва меня взяли, сразу пошел на сотрудничество, производя при этом впечатление хоть и ученого, но уже впавшего в маразм старого пня, потому они меня особо не мучили и следили не слишком пристально. А почему ты спрашиваешь?
— Да вот думаю, как мне Аню выручить.
— Кого? — удивленно вскинул брови Гаврюхин.
— Подружку мою, что хранила кристалл. Я сбежал, а она осталась. Возможно, СБ и поверила в то, что я напал на нее и силой заставил привести в пятьсот первую, но парень, которому я всадил полный заряд парализатора в затылок, скоро придет в себя и вспомнит, что она была со мной заодно. И тогда ее будут истязать НП-процами так, что мало не покажется.
— А-а, — протянул Проф, — понятно. Ну, придумаем что-нибудь, не волнуйся. Сразу-то они ее не отпрошат, так что давай дела сегодняшние доделаем, а потом будем с этим разбираться.
Разговор прервал вызов моего мобикома — у ребят в лаборатории возникли трудности, и Муха просил меня срочно подъехать.
— Ладно, вечером договорим, — промычал я, торопливо запихивая в рот остатки мяса из банки.
Когда дела в лаборатории были сделаны, Борода, вертя в руках цилиндр с образцом препарата, вдруг спросил:
— Слушай, Эф, а ты не хочешь сам попробовать?
— Что? Вдохнуть АС-2?
Борода кивнул, тряхнув цилиндром.
— Хочу, конечно, Бор, только не сейчас.
— Почему? А вдруг поможет?., вспомнить потерянных? — он показал на мой скумар.
— Слишком большой риск, — ответил я. — Препарат не рассчитан на такую ситуацию, как у меня. Эта часть моей личности, — я постучал по скуле, — подавлена, поэтому может получиться все, что угодно… У меня сейчас только Эф, и пока он один в рабочем состоянии… Короче, незаменимых, конечно, нет, но если со мной что случится, готовить акцию вам станет заметно сложнее.
— О черт! — Борода так поспешно положил цилиндр в контейнер, словно он вдруг стал горячим. — Вот, фрики меня разукрась, я об этом не подумал. Нет уж, тебя лишиться — себе дороже! — Он решительно захлопнул крышку контейнера. — Ужинать с нами пойдешь?
— Нет, спасибо, я позже. Сейчас к Тиму только на минутку заскочу да и поеду.
— У меня есть идея, как восстановить твою полную личность, — заявил Проф, едва я вернулся из лаборатории в квартиру.
— Безумная? — спокойно уточнил я.
— Ну, это как посмотреть, — уклонился старикан от ответа.
Он вдруг встрепенулся и бросился к кухонному шкафу возле окна.
— Из твоих старых запасов! Нашел это здесь, в квартире, как нельзя кстати! Повезло. Видимо, там, — он показал пальцем в потолок, — тебя сильно любят!
— Там — это на небесах, что ли? — удивился я. — Ты же вроде атеист!
— Вот поживешь с мое, поймешь, что атеистов на самом деле не бывает.
Желания обсуждать сейчас вопросы веры у меня не возникло, Поэтому я только хмыкнул в ответ, наблюдая, как Гаврюхин достает из шкафа пластиковый контейнер и открывает крышку.
— Черт! Это и есть твоя идея? — Я мрачно смотрел на инъектор и упаковку ампул с надписью: «Освободитель блокированных Субличностей». — Вкатить мне Обс-1?
— Ну да! — старик кивнул, вскрывая упаковку.
— Зачем?
— Надеюсь освободить твой п-ключ. — Он вставил ампулу в инъектор. — Раньше ты от этого всегда легко расщеплялся, почему бы не попробовать сейчас? Готов? — Он схватил меня за плечо.
— Нет, нет, погоди! — я вырвал руку. — Я не понял. Какого Черта ты хочешь расщеплять меня обратно на субы, когда мне, Наоборот, надо объединяться?
— Тебя расщепить не получится: Федор и раньше-то от этого — он тряхнул инъектором, — не разбивался, а теперь, после кристалла, уж тем более, но я надеюсь, что хоть п-ключ отлипнет, а твоя Вторая подавленная личность распадется.
— Для чего, Проф?
— Для того, мой мальчик, что перед синтезом мы должны вернуть тебя в то состояние, которое было перед тем, как ты вырезал Фадора. Создать те же условия, при которых после всеобщего Синтеза у тебя в полном объеме восстанавливалась память объединенной личности. Иначе нет никаких гарантий, что это произойдет.