— Да нет, Юрок! Ты пойми, когда есть выдающаяся личность, тогда вокруг нее и школа, и все на свете. А нету, так все полетит по швам. И вот сейчас на бразильцах можешь поставить крест.
— Да, теперь остались итальяшки. И немцы прут.
— А наши городские футболисты в заднице сидят. Мы этого тренера Косоплеткина в три шеи гнать будем. Я уже советовался с обкомовскими ребятами.
— Кстати, а где твой собрат-болельщик, Саранчин? Что-то не вижу на свадьбе.
— А нужен он здесь? Он мне собрат на стадионе, да на охоте. А так, пускай свое место знает. А вот Николая-то, — показал на сидящего к ним спиной Можарова, — зову только из-за жены. Софочка-то, смотри как выхобачивает.
— Аппетитный бабец, — облизнулся Вертанов.
— А ты пойди, познакомься. Она моим друзьям не отказывает, — легонько подтолкнув полковника, сказал Штапин и сам сбежал по ступенькам вниз.
Подал пальцем знак водителю — тот, сразу поняв, в чем дело, вытащил из багажника продолговатый сверток.
«Спининг?» — подумал Дубняш.
Взяв сверток, Штапин вернулся на веранду, приставил в затененный угол и снова вышел на крыльцо. Вслед за ним выскочила невеста с сигаретной трубочкой в зубах и совсем развязно попросила:
— Папашок! Подожги-ка!
— Не рано ли повзрослела! А ну, дай сюда, — Соловей Кириллович забрал сигарету.
— А сейчас другие времена пошли! — дочь задрала нос кверху, — Не слушком тут командуй. Дай, папаш-ка. Это не райком. А я вполне взрослая дама.
Штапин оторопел и, воспользовавшись его сиюминутной растерянностью, она двумя пальчиками ловко выхватила у него сигарету и пошла прикуривать к водителям. Соловей Кириллович только покачал головой.
— Дама, — повторил он.
Виктория вернулась и, став напротив отца, стала вызывающе курить.
— Виктошка! Ты что? Б самом деле выросла? И когда это ты успела?
— А ты и не заметил!
— Да как-то все за делами… Но вот сейчас вижу, — пожал плечами Штапин, будто впервые оглядывая дочь. — Ну и как оно, взрослой-то?
Вика усмехнулась.
— Ты знаешь, я такая счастливая.
— Скажи честно, ты его любишь?
— Ну и вопросик ты мне подкинул, — выдухнула она. — Скажу так: оторвала себе мужика, что надо.
— Это уж точно.
— А подружки мне говорят: могла бы и лучше найти при таком родителе. Да они просто дуры. Хотят солидное положение в обществе заиметь. А я довольна. Мне лезть никуда не надо. Люблю, кого хочу.
— Да, ты можешь себе это позволить, мать не зря тебя принцессой называет.
— Что, принцессы! Тьфу. У них там всякие династические сложности. А я человек свободный. Правда, пап?
— Пока я первый секретарь, пользуйся…
Тем временем Вертанов уже танцевал с Софочкой томное медленное танго и чувствовал на поворотах ее упругие грудки-грелки. Сыпал комплиментами. Ненароком сказал:
— Люблю, когда женщина следит за собой. У вас роскошные украшения. Я вот тоже хотел своей жене подобрать что-нибудь похожее, но не смог.
— Постараемся помочь, — Софочка подмигнула и потянула полковника в соседнюю комнату.
Достаточно охмелевший Можаров проводил жену помутневшим взглядом и стал назидательно говорить секретарскому зятю, который от выпитого еле ворочал языкам.
— Ты, Марат! Слушай сюда! Баба — она завсегда на других мужиков смотрит. Это у нее в крови. Подлый, я тебе скажу, народец. Чуть зазеваешься, и она тебя на такой крюк повесит. Это я по себе знаю. А что свадьба? Просто фейерверк. А весь шарм потом с другим. И этого изменить нельзя.
— Виктория не такая.
— А я не про нее говорю. Хотя не такие тоже на сторону смотрят.
— Дядя Коля! А вдруг она мне изменит? Мне ее убить? — оживился вдруг зять.
— Ну, это ты, брат хватил. У нас, у мужиков, свой крест. Но следить по возможности за женами надо. У меня каждый опер мой осведомитель. Я все знаю про свою Софочку, когда она и с кем.
— Ну и что? — тупо спросил Марат.
— Молодой еще. Вот доживи до моих лет, тогда и сам во многом разберешься, — сказал Можаров и, налив рюмку водки, махом опустошил ее.
Жених тоже выпил:
— Это зато, чтобы дожить без всяких неприятностей.
Появившаяся в зале хозяйка пригласила:
— Сейчас у нас будет сладкое. Соловей, ты же у нас тоже сладкоежка. И Юрочка… Прошу! Молодые!
Когда все заняли места, в дверях появился Штапин со свертком.
— А теперь для тоста я беру слово! — объявил он (все зааплодировали). — Мужички! Наполните дамам бокалы! Хочу выпить за своего нового члена семьи. За Марата! Имя-то какое революционное — Марат!
Зять приободрился и поправил растопыренной пятерней сальные волосы.
— Он — сирота. Рос без отца, без матери. Другие бы на это криво посмотрели. А я принимаю его, как сына. И делаю ему подарок лично от себя. Я охотник, и он пусть будет охотником!
Штапин под восторженный рокот собравшихся вытащил поблескивавшую лаком двухстволку.
— Николай Филиппыч! Завтра, как опохмелишься, чтобы ружье было зарегистрировано, — сказал Можарову.
— Я сейчас позвоню, — вскочил и сел тот.
— Соловей! Что же ты, вручай! — нетерпеливо сказала жена Штапина.
Тот выложил на стол пачку с патронами, зарядил оба ствола и широким жестом пригласил всех к выходу. Гости высыпали на порожки. Слегка заплетаясь негнущимися ногами, двинулся следом и Марат, сунув в карман оставленную Штапиным пачку.
— Так! Встали в круг! — скомандовал Соловей Кириллович. — Марат! Ну иди же сюда! На середину!
Зять, покачиваясь, подошел к тестю, глупо и непонимающе улыбаясь, оглянулся на гостей.
— Посвящаю тебя, сын мой, в охотники! Шампанское сюда!
С хрустальными бокалами и высокими бутылками на подносах торжественно приблизились официанточки. Штапин продолжал:
— Держи вот здесь и здесь. Сюда надо нажимать. Сюда целиться. Посмотрим, нет ли над нами дичи? Вон, чтой-то там порхает. Ну-ка, наводи. Пали!
Бах!
— Не попал. Еще пали!
Бах!
— Ну, ничего. Почин сделан. Держи, — Штапин повернулся к официантке с подносом.
Зять приставил ствол к ноге. Тесть вложил ему в свободную руку пустой фужер, стал разливать шипучее виноградное вино.
— Виват, сынуля! — прокричал Соловей Кириллович, отбрасывая пустую бутылку.
Все дружно закричали и выпили.
Вертанов еще дружески хлопал Марата по плечам, когда оживленная компания с гомоном повалила в дом.
— За стол! За стол! — подгоняла опять всех секретарская жена, — Катя! Дуся! Чай разливайте!
— Папулек! Ты у меня прелесть, — чмокнула Вика в щеку отца и опустилась рядом с ним на стул.
— Ну, Соловей Кириллович! Вы и мастер! — пропела Софа, садясь напротив Штапина. — Как замечательно, как тонко все продумали! И как это вам удается? Я всегда говорила, что вы большой талант!
— Да уж, как видите, — самодовольно изрек Штапин. — А вы угощайтесь, Софочка, — положил ей на блюдце глыбастый кусочек торта.
— А что-то я Марата не вижу, — сказала теща, глядя на пустой стул.
— Проветривается, — произнес Вертанов. — Ему полезно, — пододвнул и со своей стороны Софочке блюдце с тортом.
— Вы меня просто балуете, Юрий Осипович. А фигура? — игриво вздохнула Софа.
— Ну, пап, ты мне и удружил. Маратушку теперь от ружья не оторвать, — произнесла Виктория и, наклонившись к отцу, добавила. — Боюсь, он и спать с ним сегодня ляжет…
— Неужто ревнуешь мужа к ружью? — поперхнулся Соловей Кириллович. — Ну, знаешь.
Донесся звук выстрела.
Все замерли.
— Это что такое? — спросил Вертанов.
— Марат палит! — воскликнула Вика.
— Так! Всем оставаться на местах! Юра! Можаров! Пошли! — Штапин шустро поспешил к выходу.
Громыхнул еще выстрел.
— Господи! Иисусе! — перекрестилась теща.
Выскочив на крыльцо, Штапин, Вертанов и Можаров столкнулись со вбегавшим на ступеньки Дубняшом, который держал наизготовке пистолет.