— Майор, вы почему телефон отключили? — опираясь одной рукой на крышу автомобиля, спросила Валентина Васильевна с притворной строгостью. — Я звоню, звоню! — Она сделала шаг вперед. — Хорошо Жарких помог. Сообщил, что шеф в данный момент медитирует, то есть созерцает в районе поста ГИБДД на трассе «М 4» уносящиеся вдаль автомобили.
Посохин откинулся на спинку сиденья.
— Я когда срочную служил, в увольнение ходил на железнодорожный вокзал. Чтобы расслабиться, как сейчас говорят, — с сарказмом произнес Посохин. — Смотрел на уходящие и прибывающие в Рязань поезда. — Он немного помолчал. — А у нас тут до ближайшей «железки» шестьдесят километров.
— Сильно по дому скучали?
— Да нет. Просто по натуре я, наверное, неисправимый фантазер. Манят меня дали всякие и другие романтические неизвестности. Я не имею в виду места оголтелого туризма. Не дай бог, как говорится. — Посохин сделал паузу и резко поменял тему разговора: — Вы, очевидно, знаете, что у Квасовых во время обыска мы ничего не нашли. Ни в огороде, ни в доме, ни где-либо еще. На радостях руководство вставило мне по первое число. И Нестеров, и Карельский. Даже судья меня нехорошими словами обложил. В следующий раз ордер придется выпрашивать, стоя на коленях. В общем, Валентина Васильевна, Стасов чист, коллеги-бизнесмены тоже ни при чем, судя по всему…
Посохин замолчал и задумчиво посмотрел на Рыбакову.
— Но кого-то она боялась, — сказал он, выделяя каждое слово. — И боялась по-настоящему.
— Или ненавидела.
— Такие вещи часто взаимосвязаны. В общем, кто-то мешал ей спокойно жить. Да-а… Что ж, подведем итоги проделанной нами работы, дорогой Ватсон. Взвесим, так сказать, сухой остаток.
— И что у нас получается в остатке?
— У нас в сухом остатке лишь два велосипедиста. Тот, которого видели дочка Смазневых и Татьяна Горобцова, и тот, которого видел Дронов. — Посохин усмехнулся. — В Бирючинске обезврежена банда велосипедистов. Как вам такое сообщение в новостях? Звучит! Правда, у Квасовой были какие-то шашни с администрацией, но Карельский в этом направлении работать мне запретил. Сказал, что передаст информацию наверх и пусть там решают, как с ней быть. Он не считает, что убийство Квасовой как-то связано со взятками. Скорее всего, он прав, но очень мне хочется пощипать за попки наших казнокрадов. Прямо руки чешутся.
— А Баталин? Его же все-таки арестовали.
— Баталин попал под раздачу из-за своей жадности. Тот, кто сунул анонимку под дворники Самарину, подбросил и обрывки расписки горемыке Баталину. Этот некто хорошо знал характер Баталина и понимал, что тот не устоит перед искушением. Они наверняка где-то пересекались. Карельскому это тоже ясно, но на него начальство сильно давит. Его руководству хочется как можно быстрее отрапортовать о раскрытом убийстве. Если у Карельского дело заберут, фермеру хана. Дожмут его. Короче, меня весьма занимают эти ваши поклонники двухколесного транспорта.
— Павел, этих велосипедистов я, кажется, нашла. Описание почти полностью совпадает. Высокие, крепкие. Обоим около сорока. Живут в районе маслозавода. Друг с другом неплохо знакомы.
— Неужели нашли?! — встрепенулся Посохин, выключая проигрыватель. — А ну-ка, садитесь и рассказывайте!
Майор открыл правую переднюю дверь. Рыбакова быстро обошла машину и забралась на сиденье рядом с водителем.
— Первого зовут Кисленко Максим. Освободился из колонии два месяца назад. Отбывал наказание за хулиганство. Всегда ходит в кепке или бейсболке. Наверное, потому что во время заключения заметно полысел и теперь стесняется своей новой прически. Велосипед купил два месяца назад у одной старушки. Велосипед у него черного цвета, с фарой и багажником. Второй — Антон Петрович Пригов. Работает продавцом в магазине строительных материалов. У него тоже есть велосипед черного цвета. «Ласточка», между прочим. Я сама видела. Собирается перебраться в Ростов. У него там подруга живет.
— Отлично! Но что нам это дает?
— Может дать, — заметила Рыбакова, доставая из сумки ежедневник. — Это адреса.
Она вынула из ежедневника сложенный вдвое листок и протянула его майору.
Посохин некоторое время сидел, глядя через лобовое стекло на проезжавшие мимо машины, и молчал. Рыбакова не сводила с него глаз.
— Кисленко и Пригова мы, конечно, проверим, — поворачиваясь к ней и беря листок, сказал, наконец, Посохин. — Но, вот, что мне сейчас пришло в голову. А если у Квасовых преступники тоже ничего не нашли? Как и мы. Они тогда могут попробовать надавить на Николая с целью вытребовать искомое. Ключи у них есть, есть горячее желание нечто поиметь и есть наглость. Они ведь ни один раз наведывались к супругам Квасовым. Если верить Дубко. Наверное, в доме они уже тоже все облазили, пока Квасов был в запое. Хотя никаких чужих «пальчиков» мы там и не обнаружили.
— Почему вы к словам Дубко относитесь с таким недоверием?
— Черт его знает! Вечно поддатый вредный старикашка никак не тянет на надежного свидетеля.
— Но он же видел ночью высокого мужчину на огороде! И может быть, даже не один раз. А вы вцепились в Николая, как бульдог! И почти неделю на нем висели, не слишком принимая в расчет его характер. Вы сильно переоцениваете его любовь к деньгам и способность к мимикрии.
— Иногда лучше переоценить…
— Павел, не в этот раз. Тем более что Николая никак не назовешь высоким.
— У Квасова был и мотив, и возможность совершить убийство. После визита к Лебедевой ему ничего не стоило минут за десять дойти до реки и спокойно отправить супругу в мир иной. Он вполне мог оказаться на пляже сразу после того, как оттуда отплыла лодка Самохина, и до того, как на луг за скотиной пришел Дронов. А незаметно уйти с пляжа можно было после наступления темноты.
Помолчав, Посохин неожиданно добавил:
— Но, если все-таки допустить, что Квасову убил кто-то еще, Николаю может грозить серьезная опасность. Его после получения информации, скорее всего, уберут. Жалко будет мужика. Засаду, что ли устроить? Правда, нам какая от этого будет выгода?
— Вы что, Павел! Человека спасем!
— Это само собой. Может, он нам в благодарность за избавление от тяжких страданий расскажет, что мы ищем?
— Ничего он не знает!
— Ладно. Допустим, что не знает. Идем дальше… Итак, мы берем этого мистера Икса, если он существует, на огороде или даже в доме. Что мы сможем ему предъявить? Убийство Квасовой, скорее всего, повиснет в воздухе…
— Надо каким-то образом заставить его говорить.
— На допросе он, как пить дать, ничего не скажет. А вот наедине с Квасовым… Надо собрать как можно больше косвенных улик, если уж нет прямых. Ежиков блиндаж… Что он ищет? Деньги, наркотики, оружие? Чтобы ему подкинуть в качестве наживки? Или им?
— Деньги. Увесистую пачку денег. Чтобы он не искал, деньги могут заменить все.
— Рискнем! С Николаем только надо договориться. Без него нам, наверное, убийство Квасовой не раскрыть. Надо хорошенько все рассчитать, чтобы свести риск к минимуму. Сегодня мы больших денег уже достать не сможем. Но, вероятно, это и к лучшему. Будет время более тщательно все подготовить. У начальства денег просить не станем. Завтра поговорю с Наташкой, может, она нам миллиончик организует. На меньшее этот гад может не повестись. Николая надо на сегодняшнюю ночь из дома убрать от греха подальше. Пристегните ремень, коллега. Взлетаем!
Подъезжая к усадьбе Квасовых, они увидели, что ворота гаража открыты настежь. Рыбакова с испугом посмотрела на Посохина. Тот, затормозив, мгновенно выскочил из машины и забежал внутрь.
— Николай! — крикнул майор, заглядывая под «Газель».
— Чего надо?! — раздалось из ямы.
Посохин выпрямился.
— Слава богу! Поговорить нужно.
— Мы уже говорили.
— Дело серьезное. Ты же не хочешь, чтобы тебя отправили вслед за женой?
— Чего?
— Не злись. Бросай все дела. Поговорить надо. Срочно.
— Сейчас.
Квасов вылез из ямы и, вытирая ветошью руки, подошел к Посохину.