— И к кому она ходила?
— Могу только предполагать. Не утверждая!
— Предположите.
— Думаю, что это Аркашка Карманов.
— Это тот, который из Москвы?
— Угу. На лето сюда не первый год приезжает. Дачник. Но родом из Бирючинска. В детстве его Кормой дразнили. У него уже тогда задница была как два арбуза. Но у меня он не учился. Я когда после пединститута сюда вернулся, он уже в Москву уехал. Там поступил в какой-то вуз, а потом в Министерстве легкой промышленности небольшую должность занимал. В общем, бывший столоначальник. При деньгах. Наверное, в ельцинскую эпоху раз-другой прошелся с ведерком по закромам родины. Почему он предпочитает Таиланду родные просторы, сказать не могу. Может, что со здоровьем?
— Его мать я знала. Она перед пенсией в нашей школе работала.
— Работала. Дети ее терпеть не могли. У нее и кличка была противная — Борман.
— Дети не всегда бывают справедливы.
— Только не в этом случае.
Рыбакова не стала дальше спорить с Львом Сергеевичем по поводу кличек, которыми учащиеся награждают своих педагогов. Она вообще не любила спорить. Тем более сейчас ее занимало совсем другое.
— Самого Карманова я видела только мельком, — сказала она, возвращая разговор в нужное ей русло. — Раза три, наверное. Не больше.
— И хорошо, что три, а не пять. Мерзкий тип. Весь в маму. Как говориться, против генов не попрешь. Лично я с ним горилку пить бы не стал даже на необитаемом острове.
— А Квасова с ним пила?
— Говорят. Сам я не видел. Поспрашивай народ, если интересно.
— К вам, Лев Сергеевич, полиция тоже, наверное, придет. Или даже повесткой вызовут.
— За каким хреном?
— Думаю, вас будут про взаимоотношения в семье Квасовых расспрашивать. Вы же их самый близкий сосед. Один забор на двоих.
— У нас весь переулок их соседи. И почти у всех на нее зуб был.
— У меня не было.
Дубко снисходительно посмотрел на Валентину Васильевну.
— Так она на тебя просто вякнуть не смела, на вдову погибшего в Чечне героя. И в ментовке тебя все знают, и глава района с тобой за ручку здоровается. А простому народу она же житья не давала. Доносы на всех строчила. Обратите внимание, господа! — вдруг громко воскликнул Дубко и поднял вверх указательный палец. — Вонючие смерды смеют нарушать закон! Законница, мать ее, — продолжил Дубко уже спокойнее. — Хотя сама дочка вора и статью за клевету имела. А брат ее вообще бандит. Сволочь толстозадая.
— Лев Сергеевич, — с укоризной покачала головой Рыбакова.
— А! — небрежно отмахнулся Дубко. — Никто тут по ней скорбеть не будет. Все к попу в церковь бегала. Видно, хотела попасть в Царство Божие. Хрен она туда попадет. Сколько зла людям сделала, зараза!
— Она же пыталась у вас лет двадцать назад часть участка отсудить? И у нее тогда, как мне помнится, ничего не получилось. Так?
— Я эту гиену живо на место поставил, не смотря на ее дружбу кое с кем из районного начальства. Она с тех пор со мной и Ольгой здороваться перестала. А когда моего сына в областную администрацию работать пригласили, она тут же начала нас с женой по имени отчеству величать и в гости к нам набиваться. Откуда только узнала? Наверное, моя жинка языком трепанула. Ох, и тщеславная! Почти как все бабы. Ты, Васильевна, тут выступаешь как редкое исключение, подтверждающее правило.
Дубко покрутил колесико мышки и вывел на монитор очередную страницу.
— Мне пришлось тогда госпожу Райку пару раз матюками обложить, чтобы она успокоилась и перестала в друзья набиваться.
— И как? Успокоилась?
— А то! Не таких обламывали.
— Что ж, спасибо за минералку, Лев Сергеевич. Пойду я домой. Люську пора кормить.
— Заходи как-нибудь еще. Поговорим о вещах вселенских, а не об этой мелочевке. Устал я от убогих умом и нищих духом.
— Обязательно зайду. Обещаю. Но никакого секса!
Дубко, откинувшись на спинку кресла, засмеялся и погрозил Валентине Васильевне пальцем.
— Ух, ты! Юмористка. Не вздумай так при жене пошутить. Если не хочешь, конечно, чтобы меня постигла Райкина участь.
Глава 6
Вечером того же дня Валентина Васильевна отправилась в гости к Наталье Петровне Сениной, с которой она была в приятельских отношениях, несмотря на значительную разницу в возрасте.
Сенина, бывший доцент ленинградского вуза, переехала в Бирючинск, как говорила она сама, в девяносто пятом году прошлого века, оставив квартиру в городе на Неве старшей дочери. Жила она одна, но с обитателями Речного переулка почти не общалась. К подавляющему большинству из них она относилась с иронией, а к их секретам — с глубоким презрением. Наталью Петровну интересовали только благородные литературные страсти, и поведать Рыбаковой что-то новое о взаимоотношениях приречных обывателей она была не в состоянии. Но у старушки имелась одна замечательная привычка, которая могла оказаться полезной не только для ее здоровья.
В течение нескольких лет подряд Сенина регулярно в семь часов вечера отправлялась к реке на прогулку и, прохаживаясь по старому пляжу, на который и ходила обычно купаться Квасова, возможно в прошлый понедельник приметила там не только погибшую. Вопрос был лишь в том, вспомнит ли Сенина все подробности события недельной давности? Возраст она имела все-таки почтенный.
— Наталья Петровна, это я. Принесла вам книги, которые обещала, — сказала Рыбакова, переступая порог прихожей. — Где вы?
В дальней комнате заскрипел диван.
— Валюша, я здесь, в спальне. Прилегла на полчасика. Присаживайся. Я сейчас.
Валентина Васильевна сняла кроссовки и, не надевая тапочек, прошла в гостиную.
— Ой, ты что! Забыла, где у меня тапки стоят? — всплеснула руками Сенина, выходя из спальни. В бордовом, с поясом, в белых и желтых ромбиках трикотажном халате, идеально сидевшем на ее худенькой фигурке, старушка выглядела очень моложаво.
— Здравствуй, моя красавица! — сказала она, поправляя заколку в седых волосах.
— Здравствуйте, Наталья Петровна! Нет, где у вас тапочки стоят, я не забыла. Я просто ненадолго. Вот, возьмите.
Рыбакова протянула хозяйке два толстых тома. Сенина взяла одну книгу в левую руку и, чуть погодя, другую — в правую. В ее осторожных движениях угадывалось даже не уважение, а скорее почтение к литературному слову.
— Спасибо. Домбровский, Музиль. О последнем я даже ничего не слышала, — сказала Сенина, слегка откинув назад голову и внимательно разглядывая обложки.
— Вы же хотели что-нибудь непростое.
— Хотела, хотела. Спасибо, Валюша! Ты меня все время выручаешь. Недавно Лена, младшая моя, на денек приезжала. Электронную книгу мне подарила. Чего там только нет! Но не могу я к этой новинке никак привыкнуть. А в библиотеку и ходить далеко, да и выбор там невелик.
Сенина сложила книги в стопку и направилась к стоявшему в углу между двух кресел журнальному столику.
— Телевизор, как ты знаешь, по причине хорошего воспитания смотреть каждый день я не могу. Зрелища там, в основном для обывателей. В худшем смысле этого слова. С утра на экране все, извини, с диким энтузиазмом жрут, с обеда начинают худеть и выяснять сексуальные отношения, а вечером убивают и насилуют. Дочка обещала, что они с мужем мне месяца через три спутниковую антенну привезут. Лена сказала, на платных каналах есть что посмотреть. Но, на мой взгляд, книги все равно лучше, чем этот телевизор.
— Я тоже предпочитаю, как теперь говорят, бумажные носители.
— Англичане установили, что чтение лучшее средство от стресса. По эффективности оно превосходит даже пешие прогулки и прослушивание классической музыки. Стоит только шесть минут почитать и пульс у раздерганного человека тотчас нормализуется. Валюша, задержись еще немножко. У меня тут тоже кое-что для тебя припасено.
Положив книги рядом с настольной лампой под зеленым матерчатым абажуром, Сенина вышла на кухню.
Валентина Васильевна, вдруг почувствовав себя усталой, присела на стул и тяжело вздохнула.