— И бросить тебя?
Агна фыркнула, осознавая, что даже в такой момент Лианна не избавилась от своей ненависти к северянке и заботилась только о своём друге.
— Пожалуйста, беги, — чуть ли не умоляюще произнес Антий и начал снимать найденный в катакомбах перстень. — Я хочу, чтобы ты спаслась, и передала моему отцу этот…
Договорить он не успел. Лютоволк внезапно прыгнул на детей, которые почти ничего не могли ему противопоставить. От гибели их разделяло всего лишь мгновение. Мгновение, и клыки лютоволка должны были разорвать их в клочья, но внезапно…
Внезапно монстра снесло в сторону, а где-то в паре десятков метров стороне раздался радостный крик: «Успел!».
Но радость была преждевременной. Полностью вернувшийся в прежнюю форму лютоволк был слишком опасен, чтобы от него можно было избавиться лишь одним заклятием. Однако Брант это и не планировал, ему нужно было лишь выиграть время, чтобы успеть выскочить из боя с торговцем и броситься на выручку подросткам и, что самое главное, подруге детства.
Брант ринулся к адептам, на ходу выпуская каменные шипы. Снаряды пронзали толстую шкуру лютоволка, но недостаточно глубоко, чтобы зверь почувствовал хотя бы слабую боль. И не удивительно. Многие клинки не могли справиться с его естественной броней, спрятанной под толстым мехом, и это было одной из причин, почему этот зверь входил в список самых больших угроз северных пустошей.
Гвардеец не останавливался. Он метал снаряд за снарядом, не создавая их из пустоты для экономии резерва, а вырывая из брусчатки и дробя камень под свои нужны. Такие шипы получались недостаточно эффективными для нанесения урона, но Брант преследовал другую цель. Главное для него — отвлечь внимание лютоволка на себя, и дать подросткам время, чтобы сбежать.
И у него это получилось.
Волк на секунду отвернулся, рефлекторно пряча морду от снарядов, и тут же бросился в сторону гвардейца. Брант принял боевую стойку, позволил противнику подобраться как можно ближе и в последний момент, когда зверь совершил прыжок в попытке повалить огрызающуюся жертву, грациозно ушел в сторону, взмахнув клинком.
Волк заскулил, приземлившись на четыре лапы, и оглянулся на вспоротый бок. Шерсть чудовища окрасилась в красный, доказывая то, что зачарованный меч гвардейца может практически без труда разрубить любую цель.
Брант улыбнулся и приглашающе развел руками. Зверь в ответ зарычал, оскалившись, и вновь бросился к гвардейцу.
В этот раз он не стал уходить в сторону. Нет, Брант лишь взмахнул руками, и внезапно остатки брусчатки под волком взорвались, подбросив его в воздух. С десяток каменных осколков вонзились в менее защищенное брюхо волка, заставив буквально взвыть от боли. Казалось, что монстру нанесен и без того сильный урон, но в следующую секунду ему стало гораздо хуже.
Гвардеец щелкнул пальцами, и осколки тут же взорвались, превращая брюхо в кровавое крошево и обрекая чудовище на довольно мучительную смерть. К счастью для него, Брант не стал дожидаться, пока волк медленно истечет кровью. Он подошел без опаски, что умирающая тварь попытается забрать гвардейца с собой, и несколькими ударами отсек голову чудовища.
— Ого, — удивленно выдохнул Антий. — Андриан тоже будет таким, если его возьмут?
— Если возьмут, — кивнула Агна и, почувствовав, что к ней вернулось достаточно сил, чтобы она могла стоять самостоятельно, отстранилась от адепта.
— Ты сомневаешься в нем? — Лианна изогнула бровь. — Не ты ли обязана ему…
— Обязана, — ответила Агна, не дожидаясь, пока чародейка закончит речь. — Но кто его возьмет, если от гвардии ничего не останется?
— О чем ты? — Направившись к адептам, удивился Брант, на ходу вытирая кровь с клинка.
Агна указала куда-то за спину гвардейца, и, обернувшись, он тут же выругался. В метре над землей, скованный бордовыми щупальцами, висел Вортигерн, а два последних оставшихся в живых гвардейца стояли в стороне, парализованные темной магией южанина…
Глава 20
Моравол, Торговый Квартал, Резиденция Элиев, 18:48
Заклятие Эниды не смогло навредить Личу. Оно просто погасло, столкнувшись с магической защитой, оставляя опаленным пол вокруг него. Точно такой же эффект был и у наемников, которые не атаковали сразу после удара чародейки. Однако это касалось только тех, кто владел магией. Остальные же и не подумали вступать в бой, они подняли щиты и постарались укрыть ими не только своего нанимателя, но и товарищей.
— Сдавайся, выродок! — прокричал Элий, вновь укрываясь за спинами наемников. Он посмотрел на опустевшие шкафы, в которых минуты назад находились опасные артефакты, и выругался. У него совершенно не осталось оружия, которое может навредить трущобному герцогу.
Однако Лич, не спешил реагировать ни на выкрик Элия, ни на атаку его чародеев. Магическая защита, помноженная на века тренировок и изучения Искусства, не давала им ни шанса одержать верх над чернокнижником.
Нет, вместо атаки Лич старательно оглядывал чародейку и пытался понять, что именно в ее чертах кажется знакомым. Но как он не напрягал память, ему не удалось выяснить, где он мог ее видеть. Пока не вспомнил, как к ней обращался Элий.
— Дочь Рейнора… — пробормотал он, и его глаза вспыхнули огнем. Нарочито медленно Лич направился к Эниде, распространяя вокруг себя мистическую ауру страха. — Что здесь забыл его отпрыск? Не важно… раз уж ты пришла ко мне сама…
Энида отступила еще на несколько шагов назад, незаметно для себя подчиняясь ужасающей ауре трущобного герцога, и ударила сразу несколькими заклятиями. Не утруждая защиту, Лич принял их на мистический посох, который тут же довольно заурчал, поглощая вложенную в заклятия энергию.
— Помоги мне! — Крикнула она, повернувшись к чернокнижнику, но с удивлением обнаружила, что Блэйд пропал. Колдун, который преследовал ее с самого утра, не давал спокойно пройти, таскавшийся по всему городу и следующий за ней даже тогда, когда чародейка гнала его прочь, пропал в самый важный момент.
Бросил ее одну в руки, возможно, самого опасного чародея Моравола.
Она сделала еще шаг назад и уперлась в стену. Сложив ладони клином, Энида направила их на колдуна, и в этот момент из ее рук вырвался поток магического пламени. Заклятие, которое чародейка совершенно не собиралась использовать в этих стенах. Однако сейчас у нее не было выбора, и она надеялась, что подобная магия сможет истощить вражескую защиту.
Увидев, как Трущобный Герцог выходит из пламени невредимым, когда весь коридор вспыхнул как спичечный коробок, она почувствовала обреченность. Глядя на старика, чародейка понимала, что у нее нет никаких сил справиться с тем, кто уничтожил почти весь отряд элитных наемников и даже не почувствовал истощения. Кто держит в страхе добрую половину города, и мифы о ком ходят едва ли не с самого основания Моравола. И так же обнаружила у себя необъяснимый страх, словно перед ней сейчас стоит не обычный чародей и старик, пусть и очень сильный, а кто-то куда более могущественный. И древний…
Страх давил на нее тяжким грузом и едва ли не буквально выворачивал все внутренности.
— Говорят, кровь таких как ты способна на многое, — произнес колдун, оказавшись перед чародейкой на расстоянии вытянутой руки. — Всегда хотел узнать — правда ли это.
Энида отошла на шаг в сторону и, вскрикнув, упала. Она запнулось о тело мертвого наемника, про которого совершенно забыла, подчиняясь влиянию ауры чернокнижника.
— Ты совершенно не похожа на своего отца, — прокомментировал Лич, глядя на Эниду. — Я знал его, знал его ярость. Даже не верится, что столь трусливое создание может быть его дочерью. Хоть ты и выбрала пламя, в качестве своей стихии…
— Трусливое? — обвинения в трусости подействовали на нее как ушат холодной воды, прогоняя наваждение. Чародейка, тут же почувствовав хорошо знакомую злость, мгновенно поняла, в чем причина ее неожиданных эмоций, и рассмеялась. — Не трусливее тебя! Что, в постели у тебя так же? Вызываешь влечение магией?