— Вроде… нормально. Вообще-то, я хотела тебя кое о чем попросить. Правда, ты и так много для меня делаешь, — ответила она.
Алексу не понравился этот тон. Какой-то подавленный, совсем не свойственный Изабель. Порой она, конечно, раздражала своей заносчивостью: строила из себя принцессу, а он должен был благодарить небеса за каждую проведенную с ней минуту. Но та удрученность, с которой говорила она сейчас, просто убивала.
— Легко, — не мешкая, отозвался он.
Изабель попробовала засмеяться.
— Может, сначала узнаешь, чего я хочу?
— В любом случае, мне деваться некуда, — сказал он. — Если не выполню твою просьбу, ты всем расскажешь об этой, ну, понимаешь, птице. И всю свою оставшуюся жалкую жизнь мне придется слушать мелодию из «Улицы Сезам», которую при каждом удобном случае будут напевать мои так называемые друзья.
На этот раз Изабель засмеялась по-настоящему:
— Понимаешь, мама ни в какую не разрешает мне завтра пропустить школу. Только если я схожу к врачу. Поэтому не мог бы ты утром заехать за мной?
Алекс даже не стал спрашивать, почему она не может поехать с Максом. Ему было плевать.
— Заеду, — пообещал он.
— Отлично, — обрадовалась она.
Все? Разговор окончен? Или она хочет еще поговорить? Может, это был лишь повод, чтобы позвонить, и Иззи надеялась, что он не повесит трубку сразу?
— Ну, тогда увидимся утром, — сказала Изабель.
По голосу было ясно, что Изабель не хотела прощаться. Она хотела сказать что-то еще, и Алекс пошутил:
— Спасибо, что позвонили в Службу такси Алекса. Вы хотели бы приехать в школу пораньше? Или…
— Алекс, не знаю, как тебе сказать, но я должна. Макс говорит, что у меня плохо получается, но я все равно должна это сделать, — выпалила она.
— Не понимаю, о чем ты, — удивился Алекс.
Изабель судорожно вздохнула.
— Я хочу извиниться, но совершенно не знаю, с чего начать. Если начать с того вечера, когда мы играли в мини-гольф, то будем сидеть на телефоне вечно.
Алекс вспомнил тот вечер: Изабель посмотрела ему прямо в глаза, сказала, что точно знает, чего хочет, и поцеловала. После того случая она как будто вообще забыла о его существовании, потому что на следующий день встретила Николаса.
— Я скажу только самое главное, — продолжила Изабель. — Мне очень стыдно за то, как я обращалась с тобой, пока встречалась с Николасом. Даже после того, как он вырубил тебя тогда, я думала… Даже не знаю, о чем я думала. Наверное, только о себе.
— Изабель, не надо…
— Дай мне, пожалуйста, закончить. Ладно? — перебила она. — Мне было так здорово, я не понимала, что подвергаю всех вас опасности. Надо было слушать тебя. Если бы я послушала, то, может быть…
Алекс слышал, как Изабель сглатывает слезы, но на этот раз молчал. Ей надо было выговориться.
— Прости меня за то, что грубила тебе, говорила, что ты ревнуешь к Николасу. Я знаю, ты просто хотел защитить меня, — призналась она. — Ну… мне пора. Ладно? До завтра.
Алекс не успел ничего сказать, даже не попрощался, — Изабель повесила трубку. Может быть, так даже лучше. Ему не пришлось решать, говорить ей правду или нет. Да, он просил Изабель держаться подальше от Николаса, ведь был уверен, что тот в конечном итоге обидит ее.
Но насчет ревности Изабель тоже была права. Он ревновал. Безумно ревновал.
Алекс вытащил из кармана ленту фотографий, которую обнаружил в фотокабинке торгового центра. Они тогда пытались найти Изабель и Николаса прежде, чем их отыщет Валенти. И он случайно наткнулся на эти очень уж откровенные снимки влюбленных.
Давно надо было выбросить эти фотографии, особенно ту, где Николас держал табличку: «Привет, Алекс!», но он упорно таскал их с собой.
Всего один взгляд на фото разжигал в нем бешеную, глупую ревность. Как можно ревновать к мертвецу?
Алекс застонал от безысходности, бросил снимки в раковину, взял из ящика спички и поджег фотографии.
Если бы он мог так же легко сжечь воспоминания Изабель о Николасе!
Глава 5
Изабель взяла из шкафчика обед и, опустив голову, глядя только на свои ноги, побежала по коридору. Она хотела одного: поскорее добраться до школьного двора. Там Алекс. И Макс, и Майкл, и Лиз, и Мария.
Со всех сторон на нее глазели ученики. Она любила внимание, но не сейчас. Теперь, видя ее, люди шептались о Николасе. Отовсюду доносилось его имя: Николас, Николас, Николас. Кругом говорили о нем… и о ней. Всех и каждого интересовало, что случилось. Все гадали, из-за чего они поругались в ночь исчезновения Николаса, — каким-то образом ложь, сказанная Валенти, разлетелась по всей школе.