Зовут его Максим Римский. Швабра с метр девяносто. Синяки под глазами темнее Марианской впадины. Вместо ключиц два колодца; хоть лапшу в них заваривай. Патлатый, как собака; конкретно — спаниель.
Макс рос в традиционной православной семье имеющей свой кондитерский завод. Отмечал все религиозные праздники, но, как он сам позже признался, не очень-то верил в этих «штрихов в рясах». «В Бога, да, но типы в рясах меня не впечатляют. Скорее в святую тарталетку поверю», — сказал он мне как-то на паре.
Оказалось, что Максиму по душе комиксы, фантастические романы, поп-музыка и всякая таинственно-секретно-научная хрень. Играл он, когда-то, в баскетбол на полупрофессиональном уровне, представлял школу и так далее, но, как только Максимка познакомился с компьютером, интерес к баскетболу пропал. С чего бы это?
Примерно через неделю, познакомился и со вторым. На голову выше первого. В никелированной лысине можно было увидеть собственное отражение. Ряха как у хомяка, который за щеками мог спрятать больше, чем любой таджик в заднице. Руки как ноги. Ноги как у слона. Пальцы как сардельки. Жопу видно даже спереди. А зовут его Василий Торенко. Любил он, что не удивительно, вкусно поесть, фильмы про военных и армию, исторические романы, историю ядерного оружия и секретно-военную ересь.
Васька живёт с отцом с шестнадцати лет. Это дало свой отпечаток ведь батя отставной полковник. Пакистан, Афганистан, Ирак, Ливия, Сербия: Его батя был везде. Вернулся без контузии. Связей среди высоких чинов имеет больше, чем простых знакомств. Хороший мужик, да и Васю хорошо воспитал, по крайней мере, он так думает.
В конце первого семестра, по случаю автоматом проставленной зачетки, Вася предложил отметить приближающиеся зимние каникулы походом в тир. Это же просто гениально, волочиться по зимним сугробам хрен пойми куда. Ну, мы с Максимом конечно согласились, хотя попыток затащить Васю в компьютерный клуб не оставили. Что-то, а пострелять моё поколение любило; хоть и не всё, но любило. Либо в тире, либо в лесу, либо на полигоне, либо в компьютерном клубе; играя в какой-нибудь шутер, а-ля квэйк. Главное — чтобы в серых буднях было немного стрельбы. Мы в этом плане от сверстников не отличались. Но одним тиром сыты не были, поэтому всё же пошли в компы. Мы бы просидели там весь день если бы Вася не капал на мозги и не умолял бы попробовать свои силы в пейнтболе. С того дня, и все каникулы, мы ездили на ржавом трамвае, с мерзкими людишками, одетыми в шубы столетней давности, в пейтбольный клуб «Заря». Домой возвращались затемно и старательно прятали россыпь желтоватых синяков, размером с пятирублевую монету каждый. А потом началась учеба, но пейтболить мы продолжали нещадно, что, кстати, не мешало ходить в компьютерный клуб.
Под конец января нас позвали поучаствовать в турнирном замесе за городом. Мы приняли предложение и со своими кривыми девайсами показали себя достойно. Когда приближалась зачетная неделя второго семестра, на одной из пар, нас троих позвал ректор и сказал: «Я видел, вы любите стрелять. И у вас это хорошо получается. У меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться». Ректор предложил поездить на соревнования от университета. На вопрос о том как быть с учёбой и зачёткой, он многозначительно моргнул.
* * *
Май-Июнь 2004 года.
В тот раз нам повезло и мы взяли все призовые места. А в качестве общего приза попросили экскурсию в местность летального исхода Багровельского Исследовательского Центра. Дядька, раздававший нам медали, обещал договориться о такой суицидальной прогулке, но добираться до проводника-экскурсовода нам пришлось своим ходом. Отец Васи нам очень помог с этой авантюрой.
Было классно, весело, даже жутковато. Особенно жутким, был момент когда мы прошли в пустое, с виду, здание, библиотеку вроде, по плиточной дорожке, поросшей их всех щелей травой. Внутри было много различных книг, побитые шкафы, частично обвалившийся потолок и чьи-то крупные следы, отпечатавшиеся в пыли на полу. Когда мы вышли на плиточной дорожке была лужа крови от которой шел протёртый кровавый след до соседнего дома.