Выбрать главу

Так говорили Парсон, Аллен и целый ряд других.

Злополучные иезуиты, которые целые годы хвастливо утверждали, что преследуемые верные сыны церкви на всем острове станут как один человек под священное знамя папы, убедились, что английские паписты, хотя не имеют ничего против реставрации папизма, но предпочитают какой-либо более спокойный способ, нежели вторжение иноземцев, ибо оно неизбежно лишит англичан их наследственных владений и посадит в их поместья жадных испанцев, которые станут обращаться с их арендаторами как с индейцами, а с ними самими как с кациками.

Но хотя сердца человеческие оказались слишком жестоки и безжалостны к предполагаемым страданиям Марии, царствующей на небесах, нашлась другая Мария, которая царствовала (или должна была царствовать) на земле и страдания которой производили больше впечатления на человеческие чувства.

Иезуиты не забыли о ней и, разумеется, нашли возможным на время отложить заботу о горестях Царицы Небесной ради горестей королевы шотландской. Не то чтобы эти горести их очень печалили, но сюда стоило вложить капитал. Она была католичка. Она была «прекрасна и несчастна», – добродетель, которая, подобно милосердию, покрывает множество грехов, – и поэтому служила подходящим козырем в большой игре Рима против Англии.

Когда бедный козырь сложил голову на эшафоте, испанцы были очень мало огорчены несчастьем, ибо главное, что удерживало их до сих пор от завоевания Англии, было опасение, что английская корона достанется Марии, а не им. Но смерть Марии была для них подходящим предлогом!

И на этот раз Армада действительно должна была прийти. Елизавета вступила в переговоры. Но не следует думать, что она не предпринимала ничего другого, как подтверждает следующее письмо, написанное в середине лета 1587 года:

«Ф. Дрейк – капитану Лэю

Спешно

Дорогой мальчик!

Что я сказал королеве, то же говорю тебе. Есть два способа отпугнуть врага. Первый – стоять и кричать: «Попробуй сделать это еще раз, и я ударю тебя». Второй – сначала ударить его, а потом крикнуть: «Лучше не пробуй, а то ударю тебя еще раз». Я предпочитаю последний способ и потому немедленно отправлюсь подпалить бороду испанскому королю (я так и сказал королеве, и она рассмеялась). Если я проживу столько времени, сколько требуется рыболовному судну, чтобы добраться из Коруньи до Кадикса, испанец в этом году не попадет в Англию иначе как вплавь. Поэтому, если ты все еще таков, каким я тебя знаю, приведи в Плимут добрый корабль не позже чем через месяц, и плывем вместе искать сражений и денег. Вкус того и другого тебе известен достаточно.

Твой любящий Ф. Дрейк».

Эмиас рвал на себе волосы, читая письмо, и выкурил за этот день больше табаку, чем могла истребить в один прием вся Англия.

Но все же он был верен своему обещанию. И вот что он ответил:

«Эмиас Лэй – его милости Ф. Дрейку,

адмиралу флота ее величества в Плимуте

Многоуважаемый сэр!

Меня удерживает чародей, против которого вы бессильны, а именно – мать, которая запрещает. Я страдаю от этого. Но сражаться я могу в любое время, тогда как моя мать… Но я не хочу более утруждать ваше терпение, за исключением одной просьбы: узнать, если сможете, от пленных о некоем доне Гузмане Марии Магдалине Сотомайор де Сото – в Испании он или в Индии? Что делает этот негодяй и где его можно найти? Это все, о чем я вас прошу, и остаюсь с тяжелым сердцем ваш, во всем другом покорный, а я хотел бы и в этом,

Эмиас Лэй».

Нужно признаться, что, послушавшись, таким образом, матери, Эмиас мстил за себя, становясь с каждым днем все более раздражительным и неприятным.

Но его настроение значительно улучшилось, когда через несколько месяцев Дрейк вернулся с триумфом, уничтожив сотню судов в одном Кадиксе, захватив три больших галеона с неисчислимыми богатствами и потопив все малые парусники по побережью.

Незачем говорить, что после этого приход Армады был отложен еще на год.

Эти новости сами по себе, разумеется, мало успокоили Эмиаса, и он просто ворчливо заявил, что победа Дрейка испортила игру всем остальным; но его обрадовала весть, сообщенная Дрейком, что от капитана одного из галеонов он слышал о доне Гузмане. Последний в большой милости в Испании и командует солдатами на одном из самых больших кораблей.