Дебора слегка пожала плечами, что означало: «Бог знает!», потом прибавила вслух:
— Еще неизвестно, дал ли батюшка взаймы этому молодому человеку. Из десяти человек, приходящих занимать деньги, он отказывает, по крайней мере, пятерым или шестерым…
— Спросите его, он вам скажет.
— О! Я совсем не хочу этого знать, и не знаю, почему целые пять минут мы с тобой занимаемся только этим незнакомцем…
— Правда, — отвечала Луцифер, улыбаясь, — какое нам дело до этого дворянина, которого я никогда не видала, а вы, может статься, и не увидите никогда? Вознаградим же себя за потерянное время и поговорим о другом.
Дебора опять протянула руку Луцифер, говоря:
— Вы сейчас рассматривали линии моей руки, чтобы составить мой гороскоп.
— Хотите, чтобы я продолжала?
— Пожалуйста.
— Ну! Хорошо…
Луцифер взяла изящную ручку, поданную ей Деборой, и начала рассматривать со вниманием, почти торжественным, неприметные линии, перекрещивавшиеся на гладкой и перламутровой ладони.
II. Предсказание Луцифер
Почти полминуты Луцифер, казалось, была погружена в глубокое созерцание. Какое-то недоверие виднелось на ее белом и гладком лбу. По временам мрачное и озабоченное выражение сжимало ее тонкие брови, проведенные дугой; потом вдруг губы ее улыбались, будто чувства, противоречащие одно другому, волновали ее. Все это, повторяем, продолжалось полминуты; но Дебора, вероятно, нашла молчание своей подруги слишком продолжительным, потому что сказала:
— Ну! Моя милая, говорите же, я жду…
Луцифер подняла свои прекрасные глаза на жидовку и отвечала серьезным голосом:
— Лучше я не буду говорить…
— Почему?
— Потому что я читаю на вашей руке странные, непонятные вещи, которые меня удивляют и в которых я не могу дать ответа самой себе…
— Все равно! Все-таки скажите…
— Пожалуйста, не настаивайте!..
— Разве вы не угадываете, душа моя, что ваш отказ подстрекает мое любопытство?
— Уступаю, но с условием…
— С каким?
— Вы не будете верить ни одному слову из всех глупостей, которые я вам скажу…
— Глупостей? — повторила жидовка с изумлением. — Разве вы не верите науке вашей матери?..
— Нет, — отвечала Луцифер, — нет, я вполне верю тому, что вы называете наукой моей матери…
— Ну?
— Я сомневаюсь не в науке…
— В чем же?
— В себе самой.
— В каком отношении?
— А в том, что я несведуща и неопытна, первоначальная ученица, складывающая с великим трудом слоги той таинственной азбуки, в которой моя мать читает так же бегло, как в открытой книге, наконец, я боюсь ошибиться и невольно обмануть вас…
— Это все?
— Все.
— Ну! Если мы и ошибемся в нашем будущем, так что ж за беда?..
— Беда, конечно, небольшая, если только мои предсказания не произведут на вас гибельного впечатления.
— А, стало быть, вы видите в моем гороскопе ужасные вещи?
Луцифер колебалась. Дебора повторила вопрос. Молодая девушка вдруг решилась и отвечала:
— Да, я вижу ужасные вещи, и они были бы просто страшны, если бы не были так нелепы…
Глаза жидовки сверкнули тем почти фосфорическим блеском, первые искры которого должны были заблистать в глазах нашей прабабушки Евы, когда змей-искуситель предложил ей вкусить плод от древа познания добра и зла.
— Ах! — вскричала она. — Говорите, душа моя, говорите скорее! Вы видите, что я умираю от нетерпения! Умоляю вас… не томите меня дольше. Вам опять нужно взглянуть на мою руку?
— Нет, я достаточно изучила линии и видела все, что хотела… или, лучше сказать, все, что могла прочесть!..
— Чего же вы ждете? Удовлетворите мое любопытство!
— Я жду, чтобы вы задавали мне вопросы, на которые я буду отвечать как умею…
— Начинаю… Сначала я спрошу вас о том, что всего более интересует нас, молодых девушек…
— О любви, не правда ли?
— Да.
— Что вы хотите знать?
— Я хочу знать, буду ли я любить…
— Да, вы будете любить.
— Очень?
— Всей душой.
— И… буду ли я любима?..
— Конечно.
— Столько же, сколько буду любить сама?..
— Я так думаю.
Дебора не могла удержаться от улыбки.
— До сих пор, моя милая, — сказала она, — ваши предсказания не имеют ничего зловещего…
— В таком случае, — с живостью заметила Луцифер, — остановимся же на этом, не спрашивайте меня более…
— Как это можно! — возразила жидовка, — остановиться на такой прекрасной дороге! Нет, нет, я продолжаю…
Луцифер опустила голову с покорным видом. Дебора продолжала:
— Выйду ли я замуж за того, кого полюблю и кто меня полюбит?..
Молодая предсказательница снова колебалась секунду, потом решилась и отвечала:
— Нет.
Жидовка задрожала.
— Вы думаете? — спросила она потом.
— Я в этом уверена.
— Уверены?
— Да, если только мои наблюдения не обманывают меня, а мои расчеты не ошибочны… Я вас сейчас предупреждала, что едва читаю по складам загадочный язык книги будущего…
— Продолжайте, — сказала Дебора.
— Что вам сказать еще?
— Что выйдет из этой любви, о которой вы мне говорите?
— Линии вашей руки отвечают мне на это неопределенным и тревожным образом.
— Что именно?
— Я вижу, что вы отдадите ваше сердце какому-то странному человеку, какому-то таинственному существу. Я вижу ужасное соперничество, постыдное вероломство, неизбежную измену и наконец…
Луцифер остановилась.
— Наконец? — спросила жидовка.
— Самую гибельную и трагическую развязку! — отвечала или, скорее, пролепетала молодая девушка.
— Какую развязку?
— Насильственную и преждевременную смерть…
— Насильственную… преждевременную смерть! — вскричала Дебора с ужасом. — Разве будет убийство?
— Да.
— И я буду жертвой?
— Да.
— А кто же будет убийцей?
— Непроницаемый мрак скрывает от меня преступную руку. Я вижу убийство, но не вижу убийцы…
Дебора побледнела. В эту минуту ее прелестная головка, отделившаяся от подушек дивана, совершенно опрокинулась назад, густые и шелковистые пряди ее великолепных волос закрыли ее своими черными волнами. Жидовка начала лишаться чувств.
— Боже мой! Дебора, что с вами? — вскричала с испугом Луцифер.
Дебора могла отвечать только таким слабым движением, что оно было почти незаметно.
III. Двести тысяч ливров и двойной луидор
Луцифер бросилась на колени возле жидовки. Она подняла ей голову, обвила руками, отстегнула аграфы корсажа.
Облегченная почти тотчас же этой заботой, жидовка раскрыла глаза и устремила их на свою подругу с дружеским выражением. В то же время губы ее прошептали:
— Ничего… Ничего.
Через несколько секунд силы совершенно возвратились к Деборе, и яркий румянец здоровья опять появился на ее деках; она могла встать с дивана.
— Что было с вами? — спросила Луцифер с нежным участием.
— Не знаю, — отвечала жидовка, — но эти мрачные образы, это зловещее предсказание произвели на меня ужасное впечатление… Мне показалось, будто сердце мое леденеет. Мне показалось, будто убийственная рука, о которой вы сейчас говорили, тяготеет уже надо мною… Я задрожала, я испугалась… Конечно, это нелепое и смешное сумасбродство, но, пожалуйста, душа моя, не насмехайтесь надо мной…
— О! — вскричала Луцифер, — вы приводите меня в отчаяние!..
— Я! Чем?
— Я вижу, что испугала вас… я чувствую себя виновной и никогда не прощу себе этого.
— Дитя!.. Ведь вы говорили против вашей воли?
— Это правда.
— Вы уступили моим настоятельным убеждениям… Притом могли ли вы предполагать, чтобы я была глупа до такой степени и испугалась того, что вы сами называете сумасбродством?