— На первый взгляд ничего, но на самом деле очень многое, если не все…
— Как?..
— Я уже предупредил тебя, милое дитя, что должен сообщить тебе странные вещи… Маркиз де Тианж, как я говорил тебе, вздумал воспользоваться самой странной из слабостей Филиппа Орлеанского, чтобы спасти меня…
— Что же он сделал?..
— Он показал меня регенту в таком выгодном свете, который один мог возвратить мне его милость… Он сказал ему, что я чародей первого разряда, посвященный в ужасные таинства волшебства; словом, он успел остановить громовой удар, грозивший поразить меня…
— Маркиз де Тианж поступил прекрасно, и я признательна ему от всей души… Но когда регент вдруг узнает, что он был обманут, каким образом сумеешь ты обезоружить его гнев, который, без сомнения, увеличит эта хитрость?..
— Когда регент узнает, что он был обманут, говоришь ты?.. Да, конечно, он рассердится… но он никогда не должен этого узнать…
— Возможно ли это?
— Да.
— Каким же образом? Я полагаю, что Филипп Орлеанский не удовольствуется заверениями маркиза де Тианжа. Он потребует доказательств твоего кабалистического знания…
— Он уже их потребовал.
— Ну?
— Ну, я нашел средства доказать их ему…
Жанна побледнела.
— Боже мой! Боже мой! — вскричала она с ужасом. — Разве маркиз де Тианж сказал правду?..
— Дурочка! Как можешь ты это думать? — возразил Рауль с улыбкой, которая успокоила Жанну. — Но согласись, что позволительно обмануть легковерного принца, чтобы спасти свою свободу к, может быть, даже жизнь?
— Да, конечно, очень позволительно!.. Но как это сделать?
— Маркиз де Тианж особенно распространился о моем искусстве вызывать мертвых из могил и о способности придавать жизнь, движение и дар слова безжизненным фигурам в картинах или обоях.
— Но водь мертвые по твоему голосу не пробудятся! Безжизненные фигуры останутся безмолвны и неподвижны!
— Да, конечно, в действительности так; но можно заменить эту действительность искусной фантасмагорией…
— Ты думаешь?
— Не только думаю, но уверен…
— Да услышит тебя Бог и спасет нас!.. — прошептала Жанна.
— Вот странное воззвание в устах сообщницы чародея, — сказал Рауль, улыбаясь.
— Сообщницы, говоришь ты?
— Да.
— Я соглашаюсь на сообщничество, только не знаю, в чем оно будет состоять.
— Маркиз де Тианж все предвидел. Он не слепо бросил меня в пропасть, которая могла поглотить меня. Он нашел основание той фантасмагории, которую Филипп примет за действительность, и все это зависит от тебя.
— От меня? — воскликнула Жанна.
— Да.
— Но каким образом?
— Угадай.
— Как ни угадываю, мысли мои теряются! — отвечала Жанна после двух-трех минут размышления.
— Помнишь ли ты сходство, случайное, но неслыханное, удивительнее, сходство, которое когда-то заставило меня поверить в видения?..
Жанна покачала головой.
— Угадай, — продолжал Рауль, — угадай, моя юная и возлюбленная царица…
Он намеренно сделал ударение на слове царица.
— Ах! — вскричала Жанна, дотронувшись рукой до лба машинальным движением человека, что-то припоминающего. — Знаю!.. Знаю!.. Царица Савская, не так ли?.. На обоях в Маленьком Замке?
— Именно, милое дитя.
— Но каким образом это сходство может быть полезно для твоих планов?
— Очень просто… де Тианж ездил в Маленький Замок, привез обои, показал их регенту, убедив его рассказом какой-то фантастической легенды, что фигура на обоях совершенно похожий портрет настоящей царицы Савской.
— И регент этому поверил?
— Филипп Орлеанский верит всему невероятному и, наоборот, сохраняет свое неверие для предметов совершенно естественных и правдоподобных… Маркиз де Тианж не ограничился этим — он уверил регента самым торжественным образом, что по моему голосу изображение царицы не раз оставляло свои вековые обои и становилось опять живым существом… На это Филипп Орлеанский отвечал, что если я сделаю его свидетелем подобного чуда, то не только гнев его против меня будет забыт, но он еще осыплет меня самыми великими своими милостями…
— И маркиз де Тианж рассчитывал на меня, чтобы сот вершить это превращение? Не так ли?
— Да, но повторяю тебе, все это делалось без моего согласия и я предпочитаю угрожающие мне опасности унизительной мысли видеть тебя играющей недостойную роль…
— Однако, — возразила Жанна с энергией, — я сыграю эту роль… так надо… я этого хочу…
— Но подумай…
Жанна перебила мужа, закрыв ему рот своей прелестной рукой:
— Я не хочу думать ни о чем, — сказала она, — ни о чем, кроме безмерной радости, невыразимого счастья сказать себе, что я спасла тебя…
— Итак, ты требуешь?..
— Я ничего не требую, друг мой… но умоляю тебя именем нашей любви принять мою смиренную и слабую преданность!.. Разве ты не говорил мне, что я твой добрый ангел?.. И я хочу быть им, по крайней мере, один раз…
— Но не будешь ли ты бояться?.. — настаивал Рауль.
— Бояться!.. Когда я буду действовать для тебя?.. О! нет, Рауль, я не буду бояться!..
— Подумай, чтобы лучше обмануть Филиппа Орлеанского, вызывание и вся фантасмагория будут сопровождаться нарочно самыми страшными подробностями…
— Какое мне дело!.. Еще раз, Рауль, прошу тебя на коленях, не старайся отговаривать меня от неизменного намерения… Ты согласишься, не правда ли?
— Надо, если ты хочешь.
— Благодарю, мой возлюбленный Рауль… Благодарю сто раз!.. Благодарю тысячу раз!.. Когда назначен фантастический дебют твоей бедной царицы Савской?
— Очень скоро.
— Неужели сегодня?
— Нет, завтра.
— Где?
— В Пале-Рояле.
— В котором часу?
— В полночь.
— При многочисленном собрании?
— При регенте и двух-трех особах, не более.
— Что я должна делать?
— Почти ничего… притом завтра днем мы устроим репетицию в Пале-Рояле…
— Но если там увидят мое лицо, мне кажется, что весь эффект вечерней сцены пропадет…
— Мы это предвидели и потому привезем тебя в Пале-Рояль переодетой.
— Должна я буду говорить?
— Несколько слов… Может быть, и то еще неизвестно, тебе придется сделать несколько ответов…
— Регенту?
— Нет, мне… я буду спрашивать тебя при нем.
— А он будет говорить со мной?
— Не думаю… притом ты не должна ему отвечать. Не беспокойся, милая Жанна, твоя роль тебе будет объяснена с начала до конца… урок будет задан… и невозможно, решительно невозможно, чтобы ты затруднилась чем-нибудь серьезно…
— О! Я не беспокоюсь об этом, мой Рауль. Пока ты будешь делать вид, что вызываешь демонов, я буду молиться Богу. Он увидит, что сердца наши чисты, что мы играем комедию, только внешне бесстыдную, но в сущности имеющую благородную цель, и простит нам… Он нас защитит, он нас поддержит! Не думаешь ли и ты этого, мой Рауль?
— Да… да… я так и думаю, — отвечал молодой человек, снова сжима я Жанну в объятиях, — но в особенности я думаю, что ты ангел!..
XX. Человек с усами
На другой день после полудня маркиз де Тианж заехал за Раулем и Жанной, чтобы вместе отправиться в Пале-Рояль. Он хорошо знал, что ему следует сказать Жанне, чтобы уведомить ее, будто он придумал все это дело, как говорил Рауль. Маркиз привез для Жанны костюм, странный в высочайшей степени, но единственный, какой только мог скрыть черты светло-русой царицы Саба от нескромного любопытства. Это был полный костюм негра — красный кафтан, вышитый золотом, белые атласные панталоны, алжирская феска, парик и восковая маска. Все это превратило Жанну в восхитительного представителя гвинейской породы. Несмотря на серьезность положения, молодая женщина не могла удержаться от смеха, когда, взглянув в зеркало, она увидела в нем вместо своего свеженького и кроткого личика плоский нос, толстые губы и черный цвет лица настоящего негра.
Карета маркиза де Тианжа, на козлах которой сидел его доверенный слуга, ездивший с ним в Маленький Замок, стояла на дворе. Жак, верный Жак должен был один встать на запятки, обыкновенно занимаемые двумя или тремя высокими лакеями.