Бабашкин недоверчиво посмотрел на Мамуру:
— Все?
Для убедительности Мамура прижала на фартуке звездочку:
— Честное октябрятское, все, все передают.
— Вы тоже передайте всем привет и скажите… — тут Бабашкин смутился, не в силах произнести что-то очень важное…
На пороге возникла медсестра и грозно на меня посмотрела:
— Я же разрешила только на полчаса. А вы, смотрю, прихватили целый час. Хорош у меня староста! — обратилась она к Бабашкину.
Так мы узнали, что наш Бабашкин не простой больной. Поглядев на него с нескрываемым уважением и попрощавшись с ребятами, мы на цыпочках через длинный коридор вышли на улицу.
Заявление Бабашкина
В больнице продержали Бабашкина целых четыре недели. Мы навещали его каждую субботу после уроков: немного занимались, приносили всякие настольные игры, интересные книжки, а однажды притащили проигрыватель с детскими пластинками. Я откопал его у себя дома среди ненужного хлама, привел в порядок — пришлось крепко повозиться! — и к общему восторгу октябрят оставил в палате Бабашкина на вечное пользование. Правда, наша знакомая медсестра разрешила принять этот сюрприз только с тем условием, что им будут пользоваться во всех палатах.
— Психотерапия, — сказала она. — Другими словами, организация хорошего настроения способствует быстрому заживлению тканей и сращиванию костей. Надо, чтобы все наше отделение одинаково испытывало целебные свойства музыки. Согласны?
Против такого довода нельзя было возразить. И наш проигрыватель стал путешествовать с озвученными сказками, стихами, песнями по всем палатам, подбадривая тяжелобольных, которые в эти минуты забывали о своих злоключениях…
Когда Бабашкина выписывали из больницы, провожали его всей палатой. Обитатель люлечки уже наполовину выбрался из гипсового кулька и мог даже на несколько минут подниматься. Он переживал больше всех. Хорошо хоть бывшего его обидчика, занозистого суслика, выписали раньше, а рядом с ним «поселили» бывшего акробата и будущего дрессировщика лягушек. Они сразу нашли общий язык.
Ребята провожали нас громкими возгласами. Мы здорово подружились за этот месяц.
Медсестра вышла за нами на крыльцо. На прощанье она вручила каждому октябренку по флакончику глюкозы в драже, а мне, к великому моему удовольствию, подарила пятиминутные песочные часы…
Вскоре, после того, как Бабашкин вернулся в класс, у нас состоялся очередной сбор звездочки. На повестке дня было два вопроса: первый — подготовка октябрят к приему в пионеры. По этому вопросу мы решили изучить историю пионерской организации страны, а еще всей звездочкой записаться в КИД — Клуб интернациональной дружбы.
Вторым вопросом был прием Бабашкина в нашу звездочку. Мамура вслух прочитала его заявление:
«Я, октябренок второго «Е» класса Батыр Тургунов, прошу меня принять в звездочку Вундергая. Обещаю хорошо учиться, помогать товарищам и ни с кем не драться, если сами не полезут.
Буду выполнять все правила октябрят».
— Так, товарищи октябрята, — сказал я, придав своему голосу официальный тон. — Какие будут суждения по заявлению?
Сначала никто не решался выступить, потом встал Гани, поправил чубчик и сказал:
— Бабашкин раньше всех лупил… А теперь он стал другой. В больнице заступился за слабого. Он хорошо играет в шашки. Даже у меня выиграл.
Светлана подняла руку:
— Он уже совсем не жадный. Раньше у него стиральную резинку не допросишься… А вот когда принесли ему яблочный сок, он всю палату угостил.
— Бабашкин понял, что без друзей бывает плохо, — с места заметила Сайера.
— Да, с друзьями веселее, — поддержала Нигора.
Наконец встала Мамура. Деловито поправила фартук и, тряхнув косичками, заключила:
— Правильно вы говорите. Батыр уже совсем не тот Бабашкин. Он не похож на лишнего человека. Предлагаю принять его в нашу дружную звездочку. Кто за?
И все с готовностью проголосовали за предложение Мамуры.
А смущенный Бабашкин сосредоточенно затягивал узелок на бинте, которым была перевязана заживающая рука.
Хитрая репетиция
В районной библиотеке, где давно записан, я откопал любопытную книжицу: «Театр для малышей». Просматривая ее, я остановился на одном разделе, который меня очень заинтересовал. Это «театр теней». Весь реквизит, то есть, необходимые театральные принадлежности, состоит — всего-то! — из карманного фонарика или фильмоскопа да собственных пальцев.
Идея организации театра теней показалась мне потрясающей, и я, разумеется, на первой же переменке сообщил о ней своим октябрятам. Они, как и я, были в восторге. Мамура сразу вспомнила про свой старенький фильмоскоп. Дело оставалось за пальцами. Их у нас на руках было ровно семь десятков — ловких и цепких. Правда, у Бабашкина они пока слабовато действовали после прыжка с «ковра-самолета», и мы назначили его главным осветителем нашего театра, ответственным за фильмоскоп. Без этого, каждому понятно, ни один спектакль не состоится.