Под словом «ура» стояло одиннадцать подписей.
— Молодцы! — одобрительно закивал Гани Юсупович. Тут взгляд его остановился на перевернутой тумбочке и разбитой банке с баклажанной икрой. — А с чего этот разгром?
— Это мы… — Вундергай запнулся, кашлянул и потер по привычке ладонью лоб. — Это мы от радости, Гани Юсупович. Не каждый же день бывают такие сюрпризы!
Как джин Цирроз спас Тишабая
Дело было у другой — колхозной бабушки, как раз в самом конце лета. Вундергай хорошо запомнил этот день. Вышли в поле «голубые корабли». Настроения у всех праздничное. А председатель колхоза, то есть бабушка Вундергая, ходила удрученная. Механик Тишабай вот уже неделю пьянствовал. И надо же, как раз началась самая ответственная пора хлопковой страды.
В тот вечер бабушка была сама не своя. Туго повязав голову привычной полосатой косынкой, она, прежде чем отправиться в поля, молча села за письменный стол и закопалась в какие-то бумаги. Попробуй сейчас с чем-нибудь обратиться, сразу получишь: «Может мне еще с тобой в кошки-мышки сыграть?» Именно так и скажет. А единственному внуку можно было бы и поласковее ответить, если бы даже была и министром. Для Вундергая она прежде всего простая советская бабушка. И вообще, пора собираться в Ташкент. Там заждалась городская бабушка.
Вундергай неслышно скользнул за порог и столкнулся с птичницей Мукаррам, невысокой круглолицей женщиной с хронической скорбью в глазах. Это жена того самого механика, который испытывал бабушкино терпение. Понятно, Мукаррам пришла просить (уже в который раз) за мужа. Вундергай поздоровался вежливо, открыл перед ней дверь и задержался у порога.
— Ну? — спросила бабушка, глянув на птичницу поверх очков.
Мукаррам безнадежно махнула рукой и всхлипнула, приложив к губам кончик платка.
— Что толку в твоих слезах, — хмуро сказала бабушка. — Делом надо его спасать. Беги сейчас к Флюре и скажи, чтобы она не отпускала ему вина. Все, сухой закон для твоего благоверного! — Бабушка нетерпеливо стала развязывать тесемки на пухлой папке. — Иди, иди, завтра мы разберемся с ним на колхозном собрании.
Вундергай едва отскочил от дверей, как появилась Мукаррам. Тихо прошла к воротам. Вундергай направился за ней.
На улице ему попались близнецы, два брата Мирали и Мирвали. Они неумело тащили пустую железную бочку.
— Зачем вам эта бочка? — поинтересовался Вундергай.
— Надо! — деловито ответил Мирали, тяжело дыша.
— Мост будем строить через большой арык, — пояснил Мирвали, — две бочки уже есть.
— А чего вы ее не катите?
— Гром пойдет, люди будут обижаться, — солидно ответил Мирвали.
Вундергай почему-то вспомнил с нежностью своих октябрят, ровесников этих головастиков.
— Молодцы, культурные ребята. Только тяжело же вам. Помочь?
Близнецы заулыбались.
— А ты куда идешь? — поинтересовался Мирали.
Тишабая спасать, — сказал Вундергай, со значением понизив голос.
— Тишабая? — переспросил Мирвали. — Мы его видели сейчас. К магазину повернул.
— Живой Тишабай-ака, — засмеялся Мирали, — чего его спасать?
— Живой-то живой… — Вундергай испытующе поглядел на братьев, как бы раздумывая, включить ли их в операцию, которую он продумывал сейчас, чтобы вернуть бабушке механика. — Живой-то живой, — повторил он, — только… Слушайте, друзья, помогите мне… Есть одно дело.
И Вундергай выложил свой план. Но, к удивлению, желаемого интереса у близнецов не вызвал.
— Зачем шутить так! — укоризненно покачал головой Мирали.
— Он старше нас, нехорошо, — поддержал его Мирвали.
— Эта операция принесет пользу всему колхозу, понятно? — убеждал Вундергай.
— Колхоз все равно и без Тишабая хлопок соберет, — рассудительно ответил Мирвали.
— Но позже. И потом, пока колхоз соберет, погибнет классный механик! — вскипел Вундергай. — Нужно же о человеке подумать. Как хлопок может быть без человека, а?
— Не пропадет, — спокойно ответил Мирали, — у нас еще один такой пьяница есть. Киномеханик… Три года пьет, а кино показывает. Лента, правда, все время рвется, а иногда вверх ногами или наоборот крутится. Но ему как «Сапожник!» закричат, он исправляет… — Сказав это, Мирали поправил штаны и кивком указал брату на бочку, мол, разговор исчерпан, пошли.
Но Вундергай облокотился на бочку, дав близнецам понять, что ему есть чего еще сказать. Братья недовольно переглянулись.