— Ну, пожалуйста!.. — жалостливо протянула Светлана.
Директор начал выходить из себя:
— Ну, хватит, ребята, разыгрывать комедию. — Он шлепнул пятерней по бумагам. — Ценю вашу инициативу. Но помочь пока не могу. Комбинат план не выполняет, машины пока в ремонте. Дело нескольких дней. О матерях не волнуйтесь, они выкрутятся.
— А если не выкрутятся? — спросил я. Мне не поправилось это словечко, в нем просквозило небрежное отношение к серьезному вопросу.
В этот момент, Гани, забавлявшийся с сувениром «Царь-пушка» на директорском столе, нечаянно направил ее на хозяина.
Директор покосился на «Царь-пушку» и усмехнулся:
— Если вы такие сердобольные, товарищи тимуровцы, — сказал он, — то возьмите и организуйте с утра дежурство на детской кухне, пока я налажу доставку на дом…
— Во-первых, кухня находится за тридевять земель от квартала. А, во-вторых, кто с утра за нас пойдет в школу? — Я перешел в атаку. — Кто уроки приготовит? Вы, товарищ Базаров?
— Надо, чтобы завтра дети получили молоко, — категорически заявила Мамура.
— Если бы нам не досталось, ладно, мы уже сознательные. А малыши, они же кричат, плачут, — солидно заявил Гани.
— Где же я вам его возьму?! — тратя последние капли тер-нения, простонал директор. — Чудаки вы мои. Поймите, что дети плачут, в основном, не оттого, что есть хотят. Это они сил набираются. Ребенок должен плакать. Мне вот, например, очень нравится, когда дети плачут. Я прямо умиляюсь. Это же голоса новой жизни…
Я с готовностью поставил на письменный стол портативный магнитофон.
— Ну, если так, товарищ Базаров, тогда мы вам доставим такое удовольствие.
Кабинет заполнил плач полудюжины новорожденных. Они голосили, надрываясь изо всех сил. Один малыш вдруг закашлялся, и тут внезапно ворвался полный отчаяния женский голос: «Пусть трижды неладно будет этому дяде из райпищеторга! Пусть его замучает бессонница! Не видать бы ему кефира и молока до последних дней!»
У директора задергалась щека. Он умоляюще замахал руками.
Я с готовностью убрал звук, услужливо подал ему телефонную трубку.
Директор стал покорно набирать номер молочного комбината, одновременно разглядывая листок с адресом нашего квартала, который ловко подсунула ему Мамура.
Когда он договорился, я спросил:
— А если завтра не приедут?
Директор схватился за голову:
— Если не приедут, я на себе притащу все бидоны. Это вас устраивает?
— Нет, лучше на автомобиле, — сочувственно ответила Светлана. — Вам же тяжело будет.
— Спасибо вам, товарищ Базаров, за внимание, — сказал я, приложив руку к сердцу.
Тут в кабинет требовательно постучали, и по знаку директора я отпер дверь.
Влетела всполошенная секретарша:
— Господи, что они с вами сделали!.. Назар Базарович! Вы как будто побывали в бою!
— Так оно и есть, — с грустной усмешкой ответил директор. — Только на сей раз не в качестве победителя.
Секретарша уничтожающе посмотрела в мою сторону:
— Неужели нельзя было как-то по-другому?!
— Нельзя было, — вдруг ответил за меня директор. — По-другому у них не вышло бы. Молодцы, тимуровцы. Так держать. — И директор крепко потряс сжатым кулаком. — Учту критику.
Секретарша заботливо подала ему стакан с сердечными каплями, а нам нетерпеливо замахала руками, чтобы мы удалились.
Вышли мы на улицу и сразу увидели на другой стороне Бабашкина. Он сидел верхом на урне и болтал ногами, нахально разглядывая нас.
Мы отвернулись от него и пошли к троллейбусной остановке. Я испытывал сложное чувство: своего мы добились, но какой ценой?.. И звездочка моя притихла отчего-то.
— Ну, ребята, — похвалил я октябрят, — отлично провели операцию. Будет молоко нашим малюткам. — И тут меня осенило: — Ребята, а директор правильный дядя, давайте устроим встречу с ним как с ветераном войны.
Все сразу согласились.
Когда мы дошли до угла, вслед нам раздалось:
— Козлятушки-ребятушки, ваша мать пришла, молока принесла, бе-е-е!
— Кажется, Бабашкин уже подключается к нашей «звездочке», — сказала с горьким вздохом Мамура.
Выстрел поневоле
В теплый день, когда ташкентские чинары приоделись в осенние наряды, тополя поблескивали серебряными украшениями, на клумбах сияли хризантемы, а к нашим ногам с легким треском падали тяжелые каштаны — мы, предвкушая душещипательные впечатления, впервые вошли в ворота знаменитого аттракциона Луна-парк. Признаться, я и сам еще не успел здесь побывать, все не было времени. Да и сомнения разбирали. Вот он, этот несчастный переходный возраст: резвиться на всяких там качелях стыдно, вроде, уже взрослый, но интересно же — значит, еще не совсем взрослый… Но теперь-то у меня законные основания — веду свою малышню.