Просветлев лицом при мысли о внуках, Синия вернулась к своей кадушке, в которой поднималось тесто для хлеба. Игни, глянув на забинтованную ладонь, внезапно вспомнил, что назвал при матушке штаб-квартиру искателей Чайным домиком, чего ни разу ещё не делал. Она, должно быть, не поняла, но не переспросила из-за того, что чувствует себя неловко, когда чего-то не понимает в чужом языке.
На самом деле, соль шутки про Чайный домик понимают только сами искатели и те, кто часто бывает на втором этаже, в зале Общей работы. Горожане-риорцы связывают неформальное название с небольшой уютной чайной, открывшейся полдюжины лет назад в этом же здании. Однако, как любая звонкая шутка, эта имеет две стороны.
Находясь у себя в штабе, искатели почти постоянно держат в руках или на письменном столе чашку с ароматным настоем. Крепкий черный чай прогоняет сон и дарит бодрость, мягкий травяной – лечит больное горло и простуженные носы, фруктовый сладкий – заменяет пропущенный завтрак или обед.
Игни рассказывал всё это с одной лишь целью: отвлечь матушку от мыслей о том, в каком виде он вернулся прошлой ночью, однако добился неожиданного эффекта.
– Чай? – недовольно переспросила Синия, сведя красивые брови к переносице. – Теи? Мне это не нравится, фили. Голодный живот истины не разумеет. Ты умный и должен понимать. Я собрать тебе пироги на службу.
Игни подавил вспыхнувшее раздражение. Чтобы занять руки, взял с тарелки местное яблоко, к желтому цвету и медовому вкусу которых все никак не мог привыкнуть. Потёр жёлтый бок ароматного фрукта о шерстяную колючую ткань костюма и откусил кусочек, немедленно растворившийся за щекой. Ну точь-в-точь мёд. Даже такой сладкоежка, как Игни, находил очень странным, что яблоки променяли всю сочность на сладость. А уж матушка и вовсе их не ела – покупала только для пирогов и для сына – побаловать.
– Не беспокойся, я уже взрослый, – ровным голосом ответил Игни, разглядывая надкушенное яблоко с таким видом, будто искал в нем ответ на важный вопрос. Подобную холодную сосредоточенность он напускал на себя всякий раз, стоило ей начать возражать. Закрывался в себе и выпускал колючки, будто дикий лесной шипун.
Синия в такие моменты видела в нём не своего сына, а молодую взъерошенную копию отца. Валора она запомнила именно таким: гордым упрямцем, каких поискать. Десятилетия прошли с тех пор, как она видела его в последний раз. Валор тогда был немногим старше, чем теперешний Игни. Хотелось бы ей рассказать сыну о том, как сильно он походит на отца, но Синия не могла подобрать нужных слов. Поэтому сказала совсем другое.
– Разве на достойной службе морят голодом?
Игни усмехнулся и покачал головой. Стоило матушке разозлиться, как сложные правила риорской грамматики немедленно покорялись ей. Игни уже несколько раз говорил, что перед разговором с тем же молочником ей стоит как следует разгневаться, а она не замечала и оттого не верила в волшебную силу сильных эмоций.
– Где много платят, там много и спрашивают, матушка. Прости, мне пора.
Игни доел яблоко и снял с разлапистой вешалки кое-как очищенный после вчерашней ночи плащ. С неудовольствием оглядел себя с головы до ног в мутном зеркале. Выудил из обувной корзины влажную щетку для одежды, удивляясь, как она могла там оказаться. Энергично потёр левый рукав, которому досталось больше всего. Матушка подошла с небольшой квадратной корзинкой в руках. Сочувственно вздохнула, глядя на его отчаянные попытки оттереть грязь. Мягко, но решительно отняла щетку, совсем как Игни чуть ранее забирал бинт из дрожащих пальцев.
– Фили, промити ми ту кави, – ласково глядя на него снизу вверх, попросила она.
Игни подхватил серую шляпу, попутно порадовавшись, что в ночные приключения влип без неё. Ради шутки нахлобучил головной убор набекрень и, наклонившись, поцеловал матушку в кончик носа.
– Обещаю! Обещаю, что буду осторожен, мати, – легкомысленно отозвался Игни и ловко выскользнул из её объятий, притворившись, что не заметил корзинку, накрытую белым, хрустким после стирки в морской воде полотенцем. Ещё не хватало прийти в Чайный домик с подобной корзинкой в руках! Искатели на смех поднимут, им только повод дай – языки у всех ещё острее, чем перья.
На улице его встретило хмурое свинцовое небо, и холодный ветер немедленно забрался мокрыми холодными лапами за шиворот. Игни поежился и поправил воротник, застегнул пару верхних пуговиц.
– Игни! – услышал он за спиной негодующий матушкин голос. Две девушки, шедшие навстречу, встрепенулись и подняли низко опущенные головы. Ветер тут же принялся играть с длинными цветными лентами на их простеньких чепцах.
Игни обернулся, заранее готовясь с виноватым видом развести руками, мол, прости матушка, совсем позабыл про пироги. И едва не пропустил яблоко, летящее ему прямо в голову. Рука оказалась быстрее мыслей. Золотистое яблоко послушно толкнулось в ладонь. Игни не удержался, отвесил смеющейся матушке шутовской поклон, благодаря не за угощение даже, а за то, что этот фокус поднял настроение, подмоченное ночным происшествием и недружелюбным серым небом.
Игни подкинул в воздух шляпу, чтобы она обернулась вокруг своей оси, прокатил по руке и натянул на голову. Подмигнул двум скромно одетым девушкам, которые открыли рты от удивления из-за неожиданного представления. Зрительницы премиленько захихикали, пряча ровные зубы за узкими ладошками. Игни широко улыбнулся, показывая своим примером, что красивая улыбка – это открытая улыбка. Девушки проскользнули мимо, скромно опустив глаза.
«Другая культура», – напомнил себе Игни и пожал плечами. В Акато-Риору не найдешь человека, который бы считал, что улыбаться, демонстрируя зубы, – прилично. А Игни постоянно об этом забывал и попадал впросак. Иногда ему прощали, как сейчас. Иногда – особенно в присутствии стражей порядка – могли неверно понять. После того случая, когда ему пришлось оправдываться в Управлении, что он не душевнобольной, Игни старался на улице не демонстрировать свою инаковость.
И вообще избегать законников.
Еще меньше он хотел слышать разговоры о тех двух гвардейцах. Кевью и Терин – он запомнил их родовые имена, чтобы ненароком не влезть ни в какое дело, хоть краем касающееся этих людей. Он знал, что вчера знатно потаскал бешеную лисицу за хвост, и ему очень повезет, если она не цапнет в отместку. Когда впереди показались желтые стены Управления порядка, Игни счёл за благо перейти на другую сторону улицы и поднять повыше воротник. А для надежности ещё и надвинул пониже серую шляпу искателя.
Шляпы эти приглянулись Игни с самого начала – ещё до того, как он понял, чем занимаются искатели. Они с матушкой только сходили с корабля, когда Игни увидел приметный головной убор среди разношерстной толпы. Соседка по каюте, за неполную декаду плавания успевшая рассказать все сплетни Среднего города, показала пальцем, понизила голос:
– Мы зовем их «ищейки». Они не законники, но во сто крат опаснее перейти дорогу Серым, чем городской гвардии. Как начнут вокруг тебя сновать и вынюхивать – не успеешь опомниться, как ты уже за решеткой, и поминай, как звали. Моего дядю, который держал лавку с пряностями, они разорили, да-да, они! Гвардейцы никогда бы не нашли, по каким каналам он доставляет свой товар, мой дядя очень умный, – с гордостью сказала госпожа Кана.
Игни с матушкой переглянулись и принялись наперебой утешать добрую соседку, которая всю дорогу потчевала их не только новостями из жизни неизвестных им людей, но и вкуснейшими пирогами с удивительным местным овощем патаатти – «земляным хлебом».
Госпожа Кана была отходчивой женщиной. Да и дядя, как оказалось, не такой уж любимый был. Скупой, что твоя мышь! Лишний раз не подарит ничего родне, а его дочери были вынуждены просить цветные ленты для праздника у кузины. Так и не вернули ведь!
Игни слушал вполуха возмущения госпожи Кана, а сам не сводил глаз с искателя в порту. Мужчина не поднимал шляпу ради приветствия – это Игни оценил в первую очередь, сразу же нарисовал в уме целый ряд преимуществ для себя. Искатель ходил между прибывшими в город пассажирами имперского торгового корабля и коротко переговаривался с некоторыми. Игни восхитился тому, с каким достоинством Серый касался двумя пальцами полей шляпы, чуть наклоняя голову. За ним следовали двое мрачных гвардейцев со звездами на груди. Из городского Управления.