Дивв медленно кивнул.
— Стоящий перед вами видит смысл в этом. У кого вы оставили артефакт?
— Ни у кого. Я оставил его в Грондоре.
Нэонал широко улыбнулся и снова кивнул.
— В мире последней битвы с Восстанием магии хватит на то, чтобы творить все чары Трибунала целый год. Обнаружить там артефакт будет невозможно… Очень умно, мастер Хейвард.
Искатель склонил голову.
— Вы очень добры.
— Где в Грондоре вы спрятали артефакт?
«А вот это будет сложней.»
— У одного из порталов.
— Какого?
— Там сложно ориентироваться, лорд Нэонал.
— Стоящий перед вами — не лорд. И он позволит себе усомниться, что вы просто бросили артефакт, не убедившись в наличии хоть каких-то ориентиров.
— Хм, — «Пусть будет так.» — Недалеко от мемориала Восстанию.
— Благодарю вас, мастер Хейвард, — дивв поклонился. — С вашего позволения, я заберу артефакт в Трибунал.
— Это стоило сделать сразу, — сказал Хейвард. — Я собирался передать его Цоццоргу…
— Эта… — Нэонал внезапно заколебался. — Эта вещь слишком могущественна. Она не должна попасть не в те руки.
Хейвард внешне остался спокоен.
«То есть — ни к кому, кроме Тайроса.»
— Трибунал благодарен вам, мастер Хейвард, — продолжил дивв. — У него давно не было такого верного и искусного Служителя. Продолжайте скрываться. Стоящий перед вами уверен, что у вас есть время, чтобы провести его в этом мире, пока не пришли идрилы.
Нэонал снова поднял руку и слегка прикрыл глаза. Песок перед ним зашуршал, завертелся и начал складываться в какую-то фигуру. Скоро на земле лежал плащ — точно такой же бесцветный, как у Хейварда. Но абсолютно новый.
— Возьмите это, — проговорил дивв. — Оно поможет вам укрыться от солнца и от лишних наблюдателей. Как только артефакт будет в Трибунале, стоящий перед вами вернётся.
Хейвард склонил голову.
— Раз таков приказ.
Нэонал улыбнулся.
— Это просьба, мастер Хейвард.
С лёгким хлопком дивв исчез. Он телепортировался — на это были способны только могущественнейшие маги Бессмертных. Просто исчезнуть в одном месте и появиться в другом: без порталов, без портальных сфер, без чего бы то ни было ещё. И это — лишь толика их могущества.
Хейвард кивнул.
«Значит, артефакт желает найти Тайрос,» — снова повторил главный вывод Искатель. Это было логично: если нечто понадобилось идрилам Главный Служитель просто обязан был сделать всё, чтобы заполучить ту же вещь и себе. Возможно, даже использовать её. И также логично, что заняться он поручил этим одному из своих верных учеников.
«Возможно, именно через меня он и узнал об этом,» — вдруг подумал Хейвард. Ведь именно он рассказал Нэоналу об идрилах…
«К чёрту.» Артефакт-то на самом деле у него в руках. Поэтому он должен в начале найти Фердоса. Потом он сможет объясниться с Нэоналом — он поймёт. В конце концов, Бессмертный всегда относился к нему с уважением, как к другому живому существу. Он прекрасно знает, что для Хейварда значит семья. Дальше — пускай этот артефакт попадает к Трибуналу. Хоть к Цоццоргу, хоть к Нэоналу, хоть к Тайросу.
«Но плащ уже здесь,» — Хейвард перевёл взгляд на сотворённый Нэоналом из песка предмет. Если он в самом деле защищает от солнца, грех им не воспользоваться. Хейвард уже потянулся к плащу…
Но тут что-то его остановило. Какое-то смутное, неуловимое подозрение. Ведь он постоянно за всем наблюдал — а это его никогда не подводило.
Искатель присел и присмотрелся к плащу. На первый взгляд плащ, как плащ: серый, без узоров, без прикрас. Точно такой, какой предпочёл бы Хейвард, чтобы скрываться от чужих глаз. Так и должно было выглядеть колдовство Бессмертных: с виду невзрачное, а на деле…
И тут Хейвард заметил кое-что. Точнее, заметил он это, видимо, ещё раньше, просто не осознал. Часть песчинок, из которых был соткан плащ, была ещё видна. Она всё ещё висела в воздухе. Так и не коснувшись земли.
«Не может быть…»
Хейвард перехватил поудобней свою клюку и одним быстрым движением ткнул плащ. Те самые песчинки, на которые он обратил внимание в начале, тут же упали на землю. Зато другие, поднятые в воздух резким движением и попавшие под тень плаща, замерли, словно замороженные. То же случилось и с кончиком клюки: он оторвался от основной деревяшки с глухим хрустом, будто отгрызенный, и медленно опускался на землю.