Хейвард встал напротив двери, но с приветствием его опередили. Не прерывая своего занятия и даже не косясь на подошедшего, фигура заговорила. Голос был глухим, исходившим будто из колодца, но всё равно гулким и сильным. Вслед за голосом красноречиво лязгнул ножик. Говорила фигура на том же языке, что и местные, поэтому Хейвард не ответил. Фигура, впрочем, и сама более не проявляла к нему никакого интереса.
«Значит, он тоже не любитель болтать. Тем лучше.»
— Фердос Макгамах, Великий Опустошитель, — произнёс он на одном из знакомых ему общерейборских языков. — Я пришёл поговорить.
Тень в домике внезапно остановилась. Белые глаза угрожающе блеснули. Тень отложила нож и деревяшку в сторону, выпрямилась и медленно вышла на свет.
Не узнать в Фердосе идрила Ардаса было невозможно: Искатель доходил лидеру Восстания всего лишь до солнечного сплетения. Широкая оголённая грудь, выглядящая как настоящий доспех, огромные плечи, едва поместившиеся в дверной проём, руки, напоминающие стволы деревьев, и крепко сжатые кулаки, подобные валунам, были испещрены серыми рунами-татуировками. Белые глаза без зрачков холодно смотрели сверху вниз на Искателя.
Хейвард знал, что Фердос был Стражем, элитным воином идрил. Он знал, что его считали чуть ли не лучшим бойцом, могущим без труда победить сразу несколько врагов. Он знал, что, как и всякий Бессмертный, Фердос обладал невероятным магическим могуществом. Но только сейчас, увидев воочию эту гору мышц, эти горящие белые глаза, эти легендарные магические татуировки — только тогда он осознал, с кем по-настоящему имеет дело. Найти его мог желать либо безумец, либо кто-то ещё более могучий.
«Если кто-то до него и добрался, то он мёртв,» — понял Искатель.
Фердос возвышался подобно горе, но Хейвард не шелохнулся. У него-то как раз был шанс уйти из этого мира живым. В конце концов, он озаботился этим ещё при встрече с Элорой, когда сам не верил, что Фердос жив.
— Кто ты? — Фердос говорил тихо, почти шёпотом, и его голос практически сливался со скрипом вековых деревьев вокруг. Этот шёпот звучал более угрожающе, чем самый громкий крик.
— Феликс Хейвард, — Искатель склонил голову. — Я проделал долгий путь, чтобы найти тебя.
На фоне Фердоса вороний голос Хейварда звучал чуть ли не как детский лепет.
— Хм, — Фердос сощурился. — Я говорил Милорту, чтобы он никого больше не посылал.
«Значит, Милорт в самом деле регулярно навещает его. Любопытно.» Это и объясняло такое спокойствие идрила. Впрочем, тому было вовсе нечего бояться — даже враждебно настроенный человек не смог бы ему навредить.
«Лучше не врать,» — решил Хейвард.
— Я не от Милорта.
Если Фердоса как-то и удивил ответ, он этого не показал.
— Хм, — идрил расправил плечи. — Ты смел для трибунальского прихлебателя.
«Прихлебателя… Скоро — уже нет.»
— Меня послал не Трибунал. И никто из Бессмертных.
— Хм.
Фердос подался вперёд, и Хейвард невольно отступил. Опустошитель прошёл к небольшой пристройке у дома и достал оттуда огромный топор, похожий, скорее, на алебарду на рукояти из молодого деревца.
— Кто?
«А теперь осторожно.» Хейвард внимательно следил за движениями могучей фигуры, взвалившей на плечо топор.
— Элора.
Фердос остановился и повернулся к Искателю. Идрил сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Воздух прорезало какое-то лёгкое жужжание.
— Не смей мне лгать, человек, — процедил Фердос.
— Я не лгу, — ответил Хейвард. Искатель достал из-за пазухи небольшой медальон: гранатовый камушек в аккуратной стальной оправе, с каким-то символом. Фердос тут же перевёл взгляд на украшение.
— Ты подарил ей после того, как она сбежала с тобой из Дзигуна, — сказал Хейвард. — Она дала его мне, чтобы я доказал, что пришёл от неё.
Фердос взял медальон с удивительной для такого гиганта нежностью. Медальон уместился в самом центре его могучей ладони, и идрил прикрыл его пальцами другой руки.
— Как ты её нашёл? — резко спросил он.
— Случайно.
— Ты считаешь, я тебе поверю, смертный? — Фердос опустил топор, зажал медальон в кулаке и приблизился к Хейварду. — Что какой-то человек случайно нашёл мою жену?
Татуировки на теле Стаража загудели ещё сильнее. Один удар, один щелчок — и Искателя бы не стало.