Лаборант ошеломленно смотрел на Великанова.
— Неужели… сейчас вот… мы открыли… алмазы?..
— Именно, молодой человек. Надеюсь, вы понимаете, как это важно? Завтра я приглашу сюда кое-кого из членов коллегии Министерства геологии, так что подготовьте все к демонстраций, чтобы, знаете, без лишней беготни. А сейчас просмотрим оставшиеся пленки…
Людно было в лаборатории на следующий день Наверное, самый захватывающий фильм никогда не смотрелся с таким интересом, нетерпением и напряженным вниманием, как эти неподвижные снимки сибирской лесотундры. Академик Великанов с указкой в руке стоял у экрана, давал пояснения. То и дело слышались возражения, вспыхивали споры. Просмотр длился четыре часа. Когда, наконец, погасли лампы стереоскопа, члены коллегии, вытирая платками раскрасневшиеся от духоты лица, перешли в кабинет Великанова. Здесь было вынесено решение: командировать Владимира Ивановича на Вилюй, в Амакинскую экспедицию для исследования квадрата В-12.
4. Овал
С аэродрома Владимира Ивановича повезли прямо в контору. Здесь в кабинете Семенова был приготовлен завтрак, на столе сиял пышущий жаром самовар.
Выпили по стопке разведенного спирта, и Великанов, с веселым лукавством кося глазами на Федула Николаевича, спросил:
— Ну-с, много нашли алмазов?
Семенов замялся: кровь прилила к его лицу, махнул рукой: не стоит, мол, об этом говорить.
За него ответил Белкин:
— Алмазов не видать. И сами не знаем, сколько сотен километров нами исхожено, сколько галечника промыто и переворочено, сколько пролито пота, сколько нашей крови выпито комарами. А в результате несколько крошечных кристалликов, которые не могут идти в счет.
— Почему не могут? — весело возразил Великанов. — Если вы находите на поле сосновую шишку, то, стало быть, где-то поблизости должна расти сосна, с которой эта шишка упала. Нашли где нибудь на Мархе?
— Нашли, — как-то не совсем уверенно отозвался Федул Николаевич. Ему непонятна была веселость Великанова. «Издевается, что ли? Да нет, на Владимира Ивановича это непохоже».
— Отлично, — похвалил академик. — На Далдыне искали?
— В верховьях Мархи? Нет, не успели туда добраться.
— Прекрасно. — Великанов довольно потер ладонь о ладонь. — Прекрасно!
Семенов и Белкин недоуменно переглянулись. Что тут прекрасного?
Владимир Иванович придвинул к себе чашку с чаем, с хитроватым прищуром взглянул на одного, на другого.
— Н-ну-c, я вижу, мой оптимизм действует вам на нервы. Тогда слушайте…
И он рассказал о планшетке Е-12.
Все это было настолько неожиданным, удивительным и даже парадоксальным, что Федул Николаевич сначала растерялся. Помешал чай вилкой, поднес ее ко рту, заменив свою оплошность, потянулся за чайной ложкой, но на полпути раздумал, махнул рукой. Подумать только, они здесь, у себя, можно сказать, под боком не сумели найти коренного месторождения, а Великанов обнаружил его в Москве, за тысячи километров отсюда, хотя такие поиски вовсе не входили в его прямые обязанности. Удивительные сюрпризы преподносит жизнь!
— Если бы не вы рассказали, Владимир Иванович, не поверил бы.
Великанов отодвинул табуретку, сгорбившись, поднялся. Только теперь Федул Николаевич заметил, что старик устал, что нелегко ему дался перелет из Москвы.
— Пойдемте ко мне, Владимир Иванович, вам отдохнуть надо.
— Хорошо. А сейчас свяжитесь с аэродромом. Завтра летим на Далдын, в квадрат Е-12.
Утро выдалось солнечное, погожее, без единого облачка на ясном небе. Воздух чистый, прозрачный, какой бывает только на Севере. Ни тумана, ни дымки.
Самолет ПО-2 взлетел с аэродрома и на небольшой высоте пошел вдоль Вилюя. Внизу мелькали елани, озера. На юго-восточных террасах поймы кое-где торчали стены полуразрушенных юрт — остатки юртовищ. Скоро на берегу Вилюя показался стройный ряд новых домов. Великанов набросал на клочке бумаги: «Какое селение видно внизу?» — и подал записку сидевшему рядом Семенову.
«Колхозный поселок», — ответил тот.
«Вот почему заброшено старое юртовище, — понял Владимир Иванович. — Якуты переселились в новый поселок и организовали колхоз».
Крестообразная тень самолета скользила по пашням, по лугам, утыканным стогами сена.
Впереди показалось большое селение. На окраине его — корпуса с длинной заводской трубой.
— Какое селение пролетаем? — крикнул Владимир Иванович в ухо Семенову.