Первое, что он увидел — широко раскрытые глаза Ларисы.
— Вы что? — только и сумела спросить она.
В голосе ее слышался испуг.
Александр запыхался, тяжело дышал.
— Я… вы… — начал было юн, растерялся, что-то промычал, попятился из палатки.
Что о нем теперь подумает Лариса Александровна? Ворвался среди ночи и, ничего не объяснив, выскочил, как вор, застигнутый на месте преступления. А ведь вполне можно было подождать до утра. Откуда у него эти страхи? С чего он вообразил, что Ларисе грозит опасность? Ну, лоток, ну, ямы, но, судя по всему, таинственный старатель ушел отсюда год назад. Как же так: он, человек, прошедший всю войну, никогда ничего не боявшийся в тайге, вдруг поддался панике, страху? Видно, эта девушка с мохнатыми глазами совсем затуманила ему мозги. Он подумал, что сейчас лучше лечь спать, недаром русская пословица говорит; утро вечера мудренее, и уже поднялся с валуна, но навстречу из палатки вышла Лариса.
— Что случилось, товарищ Васильев? Я вам нужна?
Он с трудом преодолел волнение и показал на лоток.
— Вот. Нашел на берегу, выше по Далдыну километрах в двух…
Он рассказал о ямах, очень напоминающих шурфы. Лариса согласилась, что все это странно, и тоже не могла объяснить, как лоток Амакинской экспедиции попал на берега Далдына.
— Ладно, завтра разберемся, — сказала она. — А теперь давайте спать.
Она сочно зевнула, прикрыв ладонью рот, рассмеялась и нырнула в палатку. В ее облике и поведении угадывалась полнейшая беззаботность. И Александром вновь овладели сомнения: надо ли спать? Она, жительница далекого Ленинграда, не знает тайги, не знает Павлова, она и мысли не допускает о какой-то опасности. Но он, Александр, — таежный человек, бывший фронтовик, судьба сталкивала его с Павловым, и ему хорошо известно, к чему приводит беспечность. Нет, не нужно спать. Завтра надо установить посменное дежурство, а сегодня посторожит он.
Александр застегнул на все пуговицы телогрейку и уселся на валуне, положив на колени ружье.
2. След потерян
С утра рабочие начали копать новый ряд шурфов, а Лариса в сопровождении Александра отправилась к обнаруженным ночью ямам.
Сперва они осмотрели яму на косе. Вчера она показалась Александру довольно глубокой, во сейчас, при солнечном свете, словно бы обмелела, воды в ней было не больше чем на десять сантиметров. Она напоминала воронку — видно, во время половодья стенки осыпались.
Подошли к другой яме. Лариса легко спрыгнула в нее. Она растерла между ладонями комочек грязи и почувствовала прикосновение к коже чего-то твердого, наподобие сухой горошины. На ладони, словно капелька крови, выступившая сквозь сероватую грязь, лежал красный камешек.
— Пироп!
Она взяла еще горсть грязи, потом еще и еще, и почти в каждой находила один, два и даже три красных камешка. Она выбирала их и складывала в карман.
— Жаль, лопату не захватили, — сказала она, выбравшись наконец из ямы.
Большие глаза ее светились такой радостью, что казалось, не солнце, а они освещали все вокруг. Александр откровенно любовался ею. Она что-то говорила, он отчетливо слышал слова, но не понимал их смысла. Вдруг она прервала свою речь и спросила:
— Что с вами? Вы побледнели… Вам плохо?
Он понял, что если сию же секунду не уйдет, то скажет или сделает такое, о чем потом пожалеет. Он повернулся как-то деревянно, словно манекен, и так же деревянно зашагал прочь. Она некоторое время в растерянности стояла на месте, потом догнала его и спросила, сбоку заглядывая в лицо:
— Я вас чем-нибудь обидела, Саша? Но чем? Простите, если…
Впервые она назвала его по-русски, ласково, словно друга: «Саша». У нее был мягкий, обезоруживающий голос. И от этого он испытывал сейчас страстное желание заорать на всю тайгу диким голосом и бежать, бежать, куда глаза глядят, только бы не видеть ее. Внешне Александр оставался спокойным. Только очень внимательный наблюдатель сумел бы угадать его состояние. Замедлив шаг, Александр сказал:
— Нет, вы ничем меня не обидели. И я здоров. Однако, надо возвращаться.
— Да, да, — торопливо согласилась Лариса, едва поспевая за ним. Она почему-то не возразила ему и не попросила идти помедленнее. Неосознанным женским чутьем она угадала, что сейчас лучше ничего не говорить и вообще подчиниться. Она думала: «Какой странный человек! Огромный, сильный, а побледнел, как девица перед обмороком. И вчера ночью… Медведем ввалился в палатку, что-то пролепетал и ушел. И лицо у него было такое несчастное, как у ребенка!..»