Глава 4. Немного о совести ледяных
Когда Егор проснулся, то с удивлением понял, что чувствует себя уже вполне сносно. Он осторожно спустил ноги с кровати, с удовольствием ощутив разгоряченными ступнями холодный пол, и прошлепал босыми ногами в кабинет к Нине Серафимовне.
К слову сказать, пожилая целительница любила поспать. И уж точно совсем не рассчитывала на то, что кто-то разбудит ее вот так – грубо и бесцеремонно. Вид пациента, переминающегося с ноги на ногу, босого, растрёпанного, смягчил ее суровый настрой, и Нина Серафимовна даже смогла улыбнуться.
Егор не рассчитывал на удачу, но все же попробовал отпроситься у целительницы и, к своему немалому удивлению, заручился ее поддержкой. Нина Петровна согласилась отпустить малолетнего любителя приключений, взяв с него слово не проказничать и вести себя тише воды ниже травы.
Так как Егору разрешили вернуться в жилой корпус, то он тут же переоделся и собрал свои вещи. Адриан еще спал. Егор хотел попрощаться и сказать, что обязательно будет заходить к нему, поэтому присел на тщательно заправленную кровать, чтобы подождать, когда его новоиспеченный друг соизволит проснуться.
В это время дверь открылась, и Егор было подумал, что это Нина Петровна пришла спросить его, почему он так долго возится, ведь она уже давно отправила его в Ледяной Лордус, чтобы успеть к завтраку. Он уже придумывал различные убедительные варианты ответа, когда понял, что это не целительница.
Арсений Соколовский коротко взглянул на него и, не ответив на робкое: «Доброе утро»,– направился к сыну. Егор до конца решил бороться за свое право пожелать Адриану доброго утра (он очень вежливый мальчик все-таки!), но тут Арсений Соколовский оглянулся, и Егор встретился с холодным взглядом темно-серых глаз. На мгновение Егору показалось, что он задыхается: взгляд гипнотизировал, давил, изучал, просил и презирал одновременно, и от одного этого можно было умереть на месте безо всяких пассов и заклятий.
— Мне очень хочется применить телепатию, крысеныш, — мягко сказал Соколовский-старший. Так же мягко и довольно может мурлыкнуть кошка перед тем, как заполучить добычу в свои острые когти и растерзать, — но твой папочка-защитник сотрет меня в порошок, и мы оба об этом знаем.
Находясь в легком ступоре от осознания того, что в его мысли мог вторгнуться кто-то чужой, Егор смог изобразить только невразумительный кивок.
— Ты подбил моего сына на опасность, ты лезешь к нему, навязывая свое общество, в котором он не нуждается. По нелепой и глупой выходке маразматических фресок ты учишься с моим сыном, и, будь я проклят, если это добавляет хоть каплю спокойствия в мою жизнь. Егор. Кирин. Ты больше никогда не будешь общаться с Адрианом. Ты меня понял? – глаза в глаза.