— Пока, — прошептал он, мучительно пытаясь понять, что происходит. Но Егор его не услышал, он спускался в подземелья.
Неприятности начались сразу же, как он шагнул за порог мужской спальни искателей первого витка.
Витька Гаршин улыбнулся, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего.
— Добрый вечер! – Егор постарался повернуть напряженную ситуацию в сторону доброжелательности.
— Добрый? – хмыкнул Чак Нейман, и его рот скривился в усмешке.
— Я не знаю, как вы, а я устал, поэтому всего хорошего, а я – спать, — пробормотал Егор скороговоркой и нырнул под защиту полога своей кровати.
Он не видел лиц одноклассников, но почти физически ощущал плотность вязкой тишины в комнате.
— Ты устал, а Соколовский по твоей милости в больничном корпусе. Думаешь, мы не видели, как ты его подбивал? – раздался противный голос Чака.
— И только то, что ты будешь летуном нашей сборной, спасает тебя от нашей мести. Не хотелось бы покалечить надежду лордуса, — Нейман скривился, явно повторяя слова старших. — Но время придет, будь уверен, — добавил он сквозь зубы.
Кто-то со всего размаху запустил в Егора книгу, и мальчик вздрогнул, когда она рухнула со страшным грохотом прямо на его тумбочку .
Раздался веселый смех трех мальчишеских голосов. Стало очень не по себе. Под аккомпанемент издевок Егор собрал разлетевшиеся с тумбочки вещи и улегся спать. И только перед сном он вспомнил, что так и не поговорил с Хранительницей о том, кто же на самом деле виноват в происшествии. «Завтра— обязательно» — подумал Егор и уснул.
Но завтра не вышло, потому что после занятий начались спортивные тренировки. Отец прислал Егору письмо, в котором подробно изложил, почему он не собирается покупать ему новую планку. Они с мамой решили, что это будет хорошей воспитательной мерой. Попользуется той, что предоставляет своим искателям Атрум. Прочитав отцовские рассуждения, с уютом расположившиеся на двух огромных пергаментах, Егор несколько приуныл. Он уже видел рухлядь, что в Атруме именовали планками. «Разве на этом летают?» — подумалось ему в первый момент, а во второй он понял, что не летают, а издеваются над «Смерчем», по-другому и не скажешь.
Но отцовское слово твердое, и Кирин-младший был прекрасно об этом осведомлен, поэтому ничего не оставалось, кроме как сцепить зубы и начать тренировки на жуткого вида планке. Ледяные с непониманием уставились на планку и хмуро сведенные брови. Пожали плечами, против слова Хранителя Ледяного Лордуса, Дмитрия Сергеевича, ничего не скажешь, летун, так летун.
Однако настоящим ударом для Егора стало то, что летуном огненных в этом году будет Гришка. Это был удар поддых. Против брата, против Огненного Лордуса? ... и какая-то дурацкая и неуместно ревнивая мысль: "А за кого будет болеть отец?".
Встретив его на площадке, где огненные заканчивал тренировку, чтобы уступить место ледяным, Егор не поверил своим глазам. Да, Григорий интересовался «Смерчем», но выбран в команду на первом витке не был. Первоклассников выбирали только на роль летунов, а Григорию мать-спортсменка прочила хорошую карьеру в качестве ищейки. И теперь... А теперь стало обидно, чуть ли не до слез, что брат не рассказал, не поделился. Ведь знал же уже вчера. Наверняка знал. И не рассказал.
«А ты, ты сам рассказал, каким путем ты стал летуном ледяных? Рассказал?»
Егор поежился от этих мыслей и, пожелав брату отнюдь не доброжелательно «доброго дня», решил, что позже с ним поквитается за эту недосказанность. Видел бы их отец! Он бы очень расстроился. Эта мысль заставила испытать странное щемящее чувство в груди и с удвоенным рвением заняться тренировкой.
Занятия спортом отвлекли от мрачных мыслей, но не заставили забыть их полностью. Когда в очередной раз погнавшись за искринкой, Егор постарался выкинуть все мысли из головы, то напротив, обнаружил, что только и делает, что думает о брате и состоявшемся неприятном разговоре. Разозлившись на себя и попытавшись сосредоточиться, Егор добился только того, что вдруг очутился в незнакомом ему месте.
Несмотря на то, что бывать в этой части Атрума Егору не приходилось, он чувствовал себя достаточно свободно, ведь Атрум, величественный и спокойный, как всегда, возвышался рядом. От растерянности его крылья стали растворяться, и Егор ощутил, что падает. Взяв себя в руки, он заставил планку снова заработать, но ничего не вышло: магии в ней было немного, а свою Егор растратил и не сумел взять под контроль. Кубарем свалившись на один из выступов крепости, Егор покатился по крутой лестнице куда-то вниз. Несколько раз ясно-синее небо и каменный грязный пол поменялись местами, и он больно ушибся и локтями, и коленями, и затылком.