— Чего ты боишься, глупый? — отец легонько потрепал Егора по голове. От незамысловатой ласки захотелось кинуться к нему на шею и, повиснув, отправиться домой. Прямо сейчас. Чтобы не было этого ужасного страха перед началом Пути, страха, что он опозорит свою семью, а огненная Дверь перед ним не откроется. Ведь не только его родители, а абсолютно все многочисленные родственники были огненными чародеями. И именно того же они ожидают и от него, разве нет?...
— Что огонь – это не мое, — вдруг честно ответил Егор. А чего врать? Перед ним же не только отец, но и Главный Защитник, который и направленной телепатией владеет в совершенстве. Он смотрел на сына внимательно и взволнованно, будто уже прочитал его мысли. Нет, Егор бы почувствовал! И к тому же не стал бы отец делать так. Ни за что! Только не он…
— Возможно, и что в этом такого? — спросил отец, все также пристально всматриваясь в лицо Егора.
— Ледяные... — прошептал мальчик и, не удержавшись, тоненько всхлипнул.
Лед – это было не про его семью. Совсем-совсем. Даже страшно представить, что его ждет, если перед ним откроется эта Дверь… О Природном Пути, или Пути Низшей Магии, как его еще называли, Егор даже не думал: он не был рожден оборотнем или вампиром.
— Атрум прекрасен, Егор, — тихо сказал отец, — даже на седьмом витке, и ты не представляешь, насколько. Совершенно не важно, какая сила влечет тебя к нему. Важно, что ты чувствуешь и частью какой силы являешься. Я буду горд за тебя в любом случае, ведь своей сути не изменить. Если в тебе дремлет лед, а не огонь - что же плохого? Магия есть сила, какое бы начало она ни имела. Важно не то, какая стихия дарует тебе волшебство, а как ты впоследствии ею распорядишься.
- А в какую Дверь хотел войти ты?
- Передо мной… - отец запнулся и устало потер виски, - передо мной открылось сразу два Пути: лед и пламя. Стихия предложила мне выбрать.
- Правда? – Егор смотрел на отца недоверчиво и даже настороженно. – Так не бывает. Я читал, - авторитетно заявил он.
- Тогда я не знал этого. Понимаешь, не знал, что так не бывает и потому просто не думал об этом. Друзья, с которыми я познакомился в каюте: Семен, Катерина, Лиза, Игорь - все ушли по Огненному Пути. Я стоял там один и за спиной слышал, как надо мной насмехались несколько искателей из влиятельных магических семей. Им казалось, что можно подшучивать, раз я так напуган. Я так разозлился, что зажмурился, сжал кулаки и… увидел два Пути. Так я понял, что барьеры существуют только внутри нас самих. Но даже если тебя призовет только одна стихия, и это будет не огонь… - отец не договорил, его за руку дернул дядя Семен, и он повернулся, прерывая разговор. Семен пристально смотрел куда-то вправо. Егор, будучи ребенком любопытным, а иногда и не в меру любопытным, оглянулся.
— Смотри, кто там, — повторил Семен Неверов, и его лицо исказилось гримасой презрения.
— O, значит, маленький Адриан в этом году тоже выбирает Путь, — задумчиво протянул отец, пристально изучая стоящую в двадцати метрах от них фигуру в наглухо застегнутом черном пальто. Егор мельком скользнул взглядом по мужчине и женщине, отметив про себя и гордую осанку и острый взгляд обоих. Но больше его заинтересовал белобрысый мальчишка его возраста, стоящий рядом с ними. Он совершенно спокойно встретил любопытный взгляд и чуть усмехнулся уголками тонких бледных губ. Голубые глаза смотрели равнодушно, не выражая ни капли заинтересованности, что ужасно разозлило Егора. Не сказать, чтоб он ожидал жгучего интереса во взгляде незнакомца, но все-таки он — сын самого Сергея Кирина, а этот «бледнолицый» ему не знаком, хотя по каким-то причинам известен всей его семье.
Катерина напряженно взглянула на своего мужа, словно ожидая, что он сейчас скажет какую-нибудь гадость, сам дядя Семен передернулся, как при слове «лед», и сделал вид, что внимательно изучает пожитки своей дочери Лины, деловито копаясь в ее чемодане. Сергей Кирин же остался абсолютно бесстрастным, приветливо улыбнулся в ответ на сухой кивок незнакомого мужчины в черном пальто. Только Егор, пожалуй, заметил, так как стоял ближе всех, что улыбка эта не имеет ничего общего с теплотой и любовью, с которой защитник улыбался своим родным, находясь в хорошем расположении духа. Нет, он не заметил отвращения на лице отца, но и равнодушия там не было. Если бы Егор был постарше, он бы понял, что это боль. Скрытая глубоко внутри, свернувшаяся, словно змея, которая жалит, жалит, жалит…
В это время на оживленной пристани произошло самое настоящее чудо. Гордо рассекая воды Невы, к пристани приближался большой пароход. На его белоснежном боку яркими красными буквами было написано: «Бесстрашный». Дети замерли в немом восторге, да и взрослые тоже: они смущенно переглядывались, прятали восторженные улыбки за привычными взрослыми вещами: сигаретами, газетами, разговорами о жутко важном… Они, конечно, не могли забыть, как когда-то давно такой же красивый «Бесстрашный» забрал их в сказку. И пусть Атрум в военные годы оказался вовсе не сказочным местом, все равно первого детского восторга, волнительных ожиданий и надежд никогда не забыть.